Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 (1972)

Но он был не над планетой, а на ней, и сознание, что он разделит гибель вместе со всеми, давало ему силы спокойно размышлять о великом решении, которое принял он. Вот для чего он появился на свет, к чему шел долгие годы сквозь туман сомнений, поисков и отчаяния, он, Томас Кинг, гений или чудовище, этого теперь не узнает никто!

Если б была возможность, он обратился бы ко всем людям, которых презирал и сторонился, которых всегда любил.

— Люди! — сказал бы он. — Я подписал вам приговор. Ибо жить так, как живем мы, человек не должен. Верьте мне: никто из вас не услышит грохота, не почувствует боли. В доли секунды, не успев взмахнуть ресницами, все мы обратимся в звездную пыль, из которой возникли когда-то, из которой появимся вновь где-нибудь в другом месте Вселенной, в другом, лучшем и подлинно человеческом мире. И я верю: так будет!

Капля упала ему на руку. Он поднес ладонь к губам и ощутил вкус солоноватой влаги.

— Да, я верю, — повторил он, — так будет!

В дверь постучали. Он давно ждал этого.

— У меня сломался телевизор, мисс Гримбл, — крикнул он.

— Тогда спуститесь ко мне, — донеслось из-за двери. — Рони ждет вас.

Кинг почувствовал, как по щеке скатывается еще одна капля, оставляя на коже холодящую дорожку. Горло сжал спазм.

— Передайте Рони мой привет, — с трудом выговорил он. — Скажите, я всегда любил его… Как любил всех вас, всех людей на Земле. И всем вам я желаю спокойного сна.

— Значит, вы ложитесь спать и не хотите узнать, чем кончится эксперимент Рони? — спросила мисс Гримбл.

— Я знаю, чем он закончится, — ответил Кинг. — Спите спокойно и вы, мисс Гримбл.

Шаги старушки отдалились от двери и затихли.

"Она повернулась и пошла, в последний раз пробормотав "Упрямый старик!" — подумал Кинг с доброй усмешкой.

Он уже успокоился, но ожидание все же тяготило его, тем более, что со всей аппаратурой он отключил и хронометр, и теперь не знал, сколько осталось до взрыва.

Над садом возник луч портативного прожектора и уперся в вяз. Журналисты стойко несли вахту за оградой. Можно было представить, какое недоумение вызвал у них погасший в окне Кинга свет. Очередное чудачество упрямого старика, наверное, решили они. Он настолько уверен в себе, что даже выключил телевизор и не хочет смотреть, чем закончится эксперимент в Антарктиде.

Кинг встал, нашел на полу провод и на ощупь вставил вилку в гнездо. Вспыхнул яркий свет, в телевизоре послышалось тонкое жужжание — начал прогреваться кинескоп.

Хронометр показал, что до взрыва осталось около часа, но Кинг оценил, что просидел в темноте час и еще минут сорок пять, а хронометр бездействовал, значит, до взрыва осталось минут десять — пятнадцать. Теперь можно было не опасаться, что его побеспокоят. Разговор с Антарктидой снят. Рони на командном пункте замер над красной кнопкой под прозрачным кожухом, который снимут за минуту до взрыва. Потом начнется отсчет секунд, на шестидесятой единице Рони нажмет кнопку и тогда…

Именно для того, чтобы увидеть, что произойдет тогда, и включил Кинг свой телевизор. Уже подведен баланс всей его жизни и уплачено по всем счетам. Душа как бы стерилизована: ни сомнений, ни страха, ни жалости. Единственное, что осталось, — профессиональное любопытство ученого. Смешно, но в последние минуты, оставшиеся до гибели, его занимала пустячная мысль о соотношении скоростей глобальной термоядерной реакции и электромагнитных волн, несущих изображение на континент от берегов Антарктиды. Что случится раньше? Смерть? Или он успеет увидеть на экране пламя взрыва и лишь потом погибнет вместе со всей Землей?

"Тоже ценный эксперимент, — подумал он. — Жаль только, не с кем будет поделиться мыслями о результате".

Из телевизора грохнула торжественная музыка, и на экране появился океан. Телекамера, видимо, была установлена на корабле, изображение создавало подлинную иллюзию качки. Бесконечные гряды волн с потоками пены на хребтах уходили к горизонту. Туда были нацелены телекамеры.

— Внимание! — послышался взволнованный голос диктора. — Работают телестанции всего континента. Сейчас вы видите на своих экранах безжизненную равнину океана. Не пройдет и четверти часа, как над холодными его волнами, освещенными скупым светом антарктического солнца, взойдет новое светило…

То ли диктор был мастером своего дела и его голос обладал магической силой внушения, то ли он сам был возбужден не меньше, чем телезрители, но его волнение передалось даже Кингу.

— Его лучи, — захлебывался диктор, — упав на почву, возделанную гением человеческой мысли, зародят в ней ростки вещества, доселе не существовавшего в природе. Абицелла! Порожденная мирным взрывом укрощенного атома, она положит начало новой эре в истории человечества.

— Какая чепуха! — с грустью сказал Кинг.

— До взрыва осталось несколько минут, — уже деловым тоном сообщил диктор. — А пока посмотрите на человека, гений которого бросил вызов великой Природе.

И Кинг увидел на экране себя. Нет, зря включил он телевизор. Даже в эти считанные минуты, оставшиеся до гибели мира, люди не могут обойтись без пошлостей.

— Вы видите на экране Томаса Кинга, — упивался диктор. — Этот снимок сделан сегодня нашим корреспондентом Гарри Хоганом. До взрыва осталось совсем немного. В эти несколько минут перед вами выступит известный писатель-публицист Поль Рот. Прошу вас, мистер Рот.

Какое-то время Рот молча смотрел в телекамеру, и Кингу показалось, что пристальный взгляд писателя обращен только к нему.

— Сейчас вы видели лицо Томаса Кинга, — начал Рот, — лицо гения.

И Кинг поморщился, испытав разочарование. Он ждал, что в такую минуту Рот скажет нечто более значительное.

— За свою историю человечество смогло родить немного таких людей, продолжал Рот. — Их можно пересчитать по пальцам.

От неловкости за Рота Кинг опустил голову и закрыл глаза ладонью.

— Вы спросите, почему их было так мало? — Рот сделал паузу. — Отвечу: человеку некогда было думать. Лишь единицы из миллиардов путем полного самоотречения, которое нам, обыкновенным людям, казалось уродством, отклонением от нормы, развивали свои мыслительные способности настолько, что смогли бросить вызов самой Природе.

Кинг услышал характерный звук, каким сопровождается глотание, Рот отлил воды из стакана. Он тоже волновался.

— Человеком повелевало одно стремление — выжить. И люди боролись с голодом, время от времени выдвигая из своей среды людей, чьи мысли простирались дальше повседневных забот о куске хлеба. Их усилиями были раскрыты многие тайны Природы. Сегодня мы стоим на пороге события, которое докажет, что отныне нам по плечу еще одно из дел, бывших до того Ее привилегией.