Олег Овчинников - Пан Станислав ошибался

«Таким образом, если нынешний темп научного роста сохранится, через какие-нибудь 50 лет каждый житель Земли будет ученым», – прочел я, поскользнулся на яблочном огрызке и подумал: «Вот оно! Теперь по крайней мере ясно, куда девались местные уборщицы: стали учеными. И торговцы газетами, видимо, стали учеными. И…»

– Молодой человек! Ваши документы!

«…нет, менты, похоже, учеными не стали», – додумал я и покосился на ладонь, которая по-хозяйски сдавила мой локоть, потом скользнул взглядом по рукаву форменного кителя, но в полумраке перехода не разглядел знаков различия.

– Сержант Томилин, – разрешил мои сомнения парень в форме. – Давайте отойдем в сторонку.

Придерживая за локоть, сержант извлек меня из потока пешеходов, которым не терпелось стать пассажирами, и подвел к грязной мраморной стене, у которой, понурив морду, скучала овчарка. При виде нас собака пару раз вильнула хвостом, потянулась к висящей у меня на плече сумке, обнюхала и снова заскучала.

Я молча достал паспорт. Сержант, подсвечивая себе фонариком, внимательно изучил документ и вернул мне.

– Вы не возражаете? – Он отстегнул от пояса рамку детектора.

Я пожал плечами.

– Ради Бога.

Он прошелся рамкой вдоль моего тела от ботинок до вязаной шапочки и двинулся было обратно, но на полпути смутился.

– Прошу прощения.

– Да ничего. – Я изобразил понимание. – Так я могу идти?

– Да-да, конечно. Кстати, куда, если не секрет, направляетесь?

Я замялся.

– Да, в общем-то, никуда. Так, покатаюсь по кольцу и назад.

Профессиональное подозрение вспыхнуло в его глазах с новой силой. Но что толку? Красная лампочка на детекторе не зажглась. Овчарка, которая сидела тут явно неспроста, тоже не пикнула. Сержант вздохнул и сделал под козырек.

И чего он ко мне прицепился? – думал я, шагая к эскалатору. Потому что читал на ходу? Вряд ли, многие так делают. Из-за того, что смеялся при чтении? Ну так на то она и «Сумма технологий», кто угодно расхохочется. По какой-то другой причине?

Я задумчиво поскреб рукой подбородок и тут же обнаружил возможную причину. Ну да, забыл утром побриться. И прошлым утром забыл. И позапрошлым… кажется. А небритый пассажир метро в наше время внушает подозрение, и что обидно, – я шагнул на эскалатор, сошел с него и закончил мысль, – вполне обоснованное.

Поезд, гостеприимно распахнув двери, стоял у платформы с выключенным двигателем, как будто специально дожидался меня. С другой стороны, а кого еще? Всем остальным, думаю, со мной не по пути. Я вошел в вагон, занял первое попавшееся место и, заметив на стене плакат с рекламой сети «Мегафон», машинально достал из кармана мобильник.

Так и есть! Под пиктограммой непринятых вызовов притаился номер Артурки. Должно быть, я прозевал звонок, спускаясь на эскалаторе, что немудрено. Сейчас бы перезвонить, пока поезд стоит, вот только связь тут – одна палка в углу экрана, и та неуверенно помаргивает – да, позор, а не связь!

Я убрал телефон и достал книгу. За разговором с сержантом Томилиным я забыл сделать закладку и теперь раскрыл на случайной странице. Прочел «Таким инвариантом является, например, скорость света. В настоящем Космосе инварианты…» и почувствовал, что начинаю закипать.

Хотя из-за чего, собственно? Во времена, когда была написана книга, подобные допущения казались правомерными. Технический прогресс мерил Землю семимильными шагами, пытливые умы влекло кого не в глубины, того в высоты, а необъятность просторов Космоса кружила голову. Да-да, когда-то слово «Космос» писалось с заглавной буквы, а суровые мужички, собравшись в круг у костра, пели про пыльные тропинки далеких планет.

Однако недолгая история сверхзвуковых трансатлантических перелетов показала, что в борьбе за пассажира побеждает не тот, кто быстрее летает, а тот, кто лучше кормит в полете и у кого больше скидки.

Попробуйте вспомнить хоть одно революционное научное открытие за последние два века. А качественный прорыв в технологии? Ну как, вспомнили? То-то! Борьба за потребителя убила технический прогресс. Никаких революций, никаких прорывов, только постоянное улучшение количественных показателей, иногда доходящее до абсурда. Сверхзвуковые самолеты мало-помалу уступили место бесшумным.

В итоге ни тебе аэротакси, ни кабинок нуль-перехода. Все то же метро, самый удобный вид транспорта в часы пик, что в двадцатом, что в двадцать втором веке. Вот только эскалаторы стали реактивными, что, кстати, не всегда удобно. И «Мегафон», который, судя по первым четырем буквам, обязан вещать на всю МЕтаГАлактику, дает под землей одну убогую палку, иначе говоря, зону уверенного приема в один парсек. Не то что до Артурки с Арктура дозвониться – с соседкой-Проксимой не поговорить! А менты, в смысле, специалисты по ментальному контролю, так же шмонают нашего брата студента, правда, ищут все больше не оружие и наркотики, а незарегистрированных симбионтов, которые обожают паразитировать на человеческих мозгах, но почему-то не выносят вида бритвенного станка. Не иначе, опасаются «бритвы Оккама», которой пан Станислав так любил отсекать иные пути развития жизни в Галактике! И никого, кроме неисправимых романтиков, уже не влечет Космос. Что, в общем-то, понятно. На пыльных тропинках холодно и, по большому счету, скучновато. Но что делать, если ты родился неисправимым романтиком?

Двигатель бесшумно завелся. Вагон, в который, кроме меня, никто так и не сел, вздрогнул и мелко завибрировал.

– Осторожно, двери закрываются, – сообщил механический голос. – Следующая станция – «Внешнее кольцо Сатурна». Всем пассажирам просьба…

Но я уже и без всяких просьб защелкнул на груди застежки противоперегрузочного корсета. Вторая световая, конечно, не третья световая, но береженого Бог бережет.

«Так, например, единственным теоретически мыслимым на сегодня устройством для межзвездных и межгалактических перелетов является фотонная ракета», – прочел я и кликнул левым глазом, перелистывая страницу.