Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

Профессор перевел дух. Хоть на этот раз не по его душу… Так, перво-наперво нужно отсюда убираться, причем подальше. Хотя бы найти какой-нибудь уголок, чтоб привести мысли в порядок.

Закоулки вывели на широкий проспект с сотнями идущих людей. У всех лица хмурые, целеустремленные, смотрят насквозь. На автопилоте уворачиваются друг от друга. Очень легко слиться с массой и думать на ходу.

Итак, что за суета в последние дни? Обнаружение необычных свойств лимфоцитов, под волевым контролем начавших доставку стволовых клеток к месту повреждения. У меня удаляли два-три зуба, я ломал руку, сломаны два ребра, и ничего необычного никогда не наблюдалось. Получается, совпали три фактора – свои лимфоциты вместе со своими стволовыми клетками в одном растворе и мощный стресс, активировавший необычные свойства.

Так, так… боль послужила пусковым сигналом, а сознательно я думал о восстановлении. Простая причина, и удивительное открытие. Я делаю раствор и ввожу активированные транспортные лимфоциты, полагая, что озарение верно и они регенерируют мне конечность. Так и получилось…

Второе, все пошло наперекосяк. Вмешалась девица, несущая бред про вампиров… Мало того, долго и упорно готовившаяся… Откуда-то взялись непонятные венгры с российским гражданством и медсестра в лаборатории, опять же из них… Так, допустим, не все из бреда Даши бред, все-таки кое-какие необычные свойства у меня действительно появились. Причем каждое проявлялось в ответ на какой-то серьезный стресс. Вот, похоже, ключик. Стресс и выплеск эмоций, активирующие какую-то новую функцию.

Третье, я попадаю в какую-то непонятную контору, главная функция которой, похоже, «держать и не пущать» новые открытия, а заодно и всех… хотя какие-то у них методы странные… хотя что я, собственно, знаю о методах подобных контор? Так, но вот мы и пришли к настоящему моменту. Что мы имеем в активе? Миног, помогающих дышать под водой? Пташек, кидающихся на помощь? А в пассиве меня ищет какая-то могущественная служба, а единственный ржавый ключик – Дашу закрыли и…

Профессор вдруг резко остановился, на него налетел, ругнувшись, сзади идущий. Этот несолидный камуфляжник пообещал – опорочит имя так, что даже родные отвернутся, выдвинут обвинения, и общественность, и ученые… Кто-то пихнул в спину, рявкнув:

– Сойди с дороги! Встал столбом, придурок!

Ноги сразу включились, понесли дальше с потоком… Нельзя выделяться… Но что же делать? Единственная хоть какая-то связь – это Даша и эти венгерские князьки. Значит, надо их вытащить.

Профессор скривился. Да-да, вот прямо сейчас найду суперпуперавтомат, перестреляю всех злых и освобожу нужных… Так, но если не с оружием, то как? С ума сойти… кажется я всерьез почти решился на это?

По улице приближается вой сирены, милицейская девятка обгоняет в молниеносной шахматке все автомобили. Превышает все допустимые и недопустимые скорости. Перерывистое ульканье все ближе, ближе… вой ввинчивается в уши. И замолкает, как отрезало. Визг тормозов у обочины, профессор затравленно метнулся. Но поздно… его увидели. Громко топая, на него несется огромный мент, глаза навыкате, физиономия красная, свирепая гримаса перекосила лицо. Словно сорвавшийся с цепи пес, получивший официальное разрешение догнать и порешить ненавистного кота. Славутич обреченно шагнул вперед, но мощная рука отшвырнула его в сторону. Как горная лавина, тот пронесся дальше и, словно вышибая дверь в комнату с заложниками, вдарил по хрупкому пластику кабинки биотуалета. Дверь жалобно хрустнула, туалетчица испуганно ойкнула, а внутри словно зажурчал с водопадными нотами горный ручей, сопровождаемый сладострастным облегченным рычанием: ка-а-а-айф!!!

Профессор выдохнул с не меньшим облегчением и быстренько шмыгнул во внутренний дворик.

И на этот раз не по его душу. Лавочка возле подъезда приглашающе поблескивала вытертой поверхностью. Однако две оживленно болтавшие старухи на соседней лавке замолкли и начали разглядывать с бесцеремонностью местных авторитетов. Весь дом, казалось, хмуро посмотрел серыми стеклами на чужого.

Славутич встал и, сопровождаемый подозрительными взглядами, скрылся за поворотом. С торца здания только окна лестничных клеток, равнодушные, глухие, без дергающихся век-занавесок. Закуток с пятью мусорными баками, чуть дальше остатки древнего забора, кривые раскидистые акации. На земле куча отпиленных толстых веток, цеплявших некогда провода. Вокруг валяется множество пластиковых бутылок и одноразовых стаканчиков, от забора тянет мочой. Определенно любимый угол местных выпивох. Но сейчас никого нет, и это хорошо.

«Уф, наконец-то можно хоть немного посидеть», – подумал Славутич, присаживаясь на отполированную множеством задниц кривую ветку, хитро всунутую в развилки акации. Но, видимо, умение сидеть на ней было частью тайного искусства местных алконавтов – из-под профессора она тут же вывернулась и пребольно поцарапала острым сучком бок. Костюм, и так уже имевший затрапезный вид, украсила прореха, и ткань быстро потемнела от крови.

– Ё!! Карный бабай! – взвыл несчастный. Контраст ожидаемого приятного отдыха и действительности показался неожиданно ужасным. В довершение по нервам словно хлыстом ударил свирепый голод. Чертова регенерация тут как тут. Впрочем, боль почти сразу утихла. За баками раздался писк, шелест и возня. Отбрасывая консервные банки и пакеты, из-под груды мусора, как чертики из табакерки, выскочили пять здоровенных рыжеватых крыс. Рванулись к профессору, бросили перед ним несколько хлебных корочек и вновь помчались к баку.

– Это вы что, подкормить меня решили, хвостатые? – удивился профессор и невольно сглотнул слюну.

А крысы сделали еще рейс, другой, третий. Кучка корочек, косточек и колбасных кожиц ощутимо подросла. Но вот, видимо, в баках кончились объедки, и крысы умоляюще затряслись, замерев возле нее. А у Славутича собралась во рту слюна, высунулся кончик языка, и уже привычно вкусным показалось все, включая этих хвостатых. Взгляд сконцентрировался на ближайшей, и она, мелко семеня, подбежала вплотную, встала столбиком. Он наклонился, протянул руку, и из крысы вдруг прыснули в разные стороны многочисленные блохи. Похоже, паразиты не собирались идти на обед высшему существу. На ладони крыса ухватилась за палец и, отчаянно шевеля розовым носиком, дышала, сердечко тарахтело, как крошечный электромотор. Впрочем, профессор уже контролировал голод – подземная школа Дарьи сыграла положительную роль. К тому же рана – простая царапина и прекрасно заживает за счет внутренних ресурсов. Голод ослабел и пропал, он опустил крысу на землю. Зверьки замерли, крутя острыми мордочками, возле кучки объедков.