Евгений Филенко - Дарю вам этот мир

- И пора бы им напасть, - нервно сказал второй. - Как там у Грасса...

- Они не нападут, - вдруг проговорил Брюс. - Им интересно.

Второй навигатор неожиданно хихикнул.

Роксен уже стоял у самого блимпа, закрываясь ладонью от слепящего луча прожектора.

- Кэп, опустите фильтр, - сказала Лескина.

- И то верно, - смутился Роксен. - Из головы вылетело.

- Люк, конечно, заклинило, - мрачно сказал Крозе. - А эти-то... все чего-то ждут!

Третий навигатор, подошедший последним, молча толкнул рукой насквозь промороженную перепонку люка. Та с готовностью разошлась, будто давно была готова к приему гостей.

- Кто вперед? - оживился Крозе.

- Ольга, - медленно сказал Роксен. - Я думаю, вам следует подождать здесь. Если, разумеется, не нападут квазифелисы.

- Я один, - коротко произнес Брюс. - Три ствола - не два ствола.

- Ну как с этим не согласиться! - воскликнул Крозе, прицеливаясь из фогратора в непроглядную тьму.

- Угомонись, - жестко сказала Лескина. - Помолчи. Думаешь, мне не страшно?

Трое в тяжелых бронированных доспехах стояли, прижавшись спинами к ледяной обшивке блимпа. А вокруг ровными рядами неподвижно лежали огромные голубые звери и ловили каждое их движение в свои светящиеся кроваво-красные глаза.

В провале люка неслышно возник третий навигатор. Шумно вздохнув, спрыгнул в хрустящий сугроб и тоже привалился спиной к борту. Все напряженно ждали, что же он скажет на этот раз.

- Панина нет, - наконец проронил Брюс.

- Где же он? - усмехнулся Крозе. - Отлучился по своим делам?

- Его нет уже давно.

- Что еще, Брюс? - тихо спросил Роксен.

- Последние годы он вел дневник. В конце там написано: "Дарю вам этот мир".

- Он дарит нам мир? - изумилась Лескина. - Что это значит?

Не отвечая, третий навигатор поднял руку и разжал пальцы. Фогратор нырнул стволом в кобуру, снаружи осталась лишь рукоятка. Брюс уже приближался к рядам квазифелисов, которые с каждым его шагом волновались все сильнее. Подвывали, приседали на задние лапы, вскидывались и нервно хватали падающую снежную крупу разверстыми пастями.

- Оружие к бою! - скомандовал Роксен.

- Подождите, кэп, - сказала Лескина. - Я, кажется, поняла, в чем дело.

- И я тоже, - объявил Крозе.

- Зато я ничего не понимаю, - с досадой произнес командор, опуская оружие.

Третий навигатор плавным движением откинул светофильтр, сощурился от бьющего по глазам прожектора. Присел на корточки.

- Ну, иди сюда, - позвал он ближайшего к нему вродекота. - Иди, я тебя поглажу, хорошая ты зверюга...

ЭПИЛОГ

На далекой, очень похожей на Землю планете в дремучем заповедном лесу все еще стоит грузовой блимп. Время нипочем его броне, вот только опоры глубоко вросли в землю, и летом трава поднимается до самого порожка под намертво сомкнутой перепонкой люка.

Панина там нет. Что произошло с ним, куда он исчез после того, как в общем-то мирно прожил в одиночестве почти десять лет? Просто устал и решил сдаться на милость Царицы Савской, не зная, что победил ее, и не дождавшись спасения каких-нибудь пару лет? Не похоже на него. Может быть, отправился искать приключений, оставив на корабле единственное свое оружие - изувеченный бесчисленными заточками мачете, и единственную свою защиту изодранный в клочья скафандр, и погиб нелепо? Тоже верится с трудом. Хотя одиночество и обреченность способны лепить из даже очень стойкой человеческой натуры самые причудливые формы... Разгадки не знает никто. Следы замело снегом, смыло дождями, выжгло солнцем, укрыло травами. Панин растворился среди бесконечных пространств перекроенной им планеты, стал ее частичкой.

Поэтому блимп стоит пустой.

Вокруг него охотятся могучие и красивые звери паниксы. Прямые потомки тех троих, что родились на его борту, выросли в посылочном ящике, на панинском свитере, ели из рук Панина и по-собачьи верно его любили. Их прежнее название забыто: на кошек они походят еще меньше, нежели настоящие вродекоты, которые влачат жалкое существование и по-прежнему ненавидят чужаков. Паниксов здесь целые стаи. Они ходят за всяким, кто прилетает сюда по делам или просто поселиться, охраняют его от малейшей опасности и по любому пустяку требуют награды: внимательного взгляда, ласкового касания, доброго слова.

Раз в год, в самый разгар местного лета, какая-то неодолимая сила тянет их в эти места, они собираются здесь со всего леса, со всего материка, и по нескольку ночей поют свои заунывные звериные песни. Они пока не понимают, что с ними такое творится.