Евгений Филенко - Шествие динозавров

- Да я то при чем?!

- А ты - ни при чем! Ты, как всегда, в стороне, диссидент из сортира! Хотя тебе слаще сознавать себя над схваткой, эдаким олимпийским божком, разве не так?

- Не нравлюсь? Вот сам и вали в свою империю, лижи императорскую жопу...

- Да с удовольствием! Думаешь, приятно каждый раз выслушивать эти ваши истерики, ваши _ш_в_е_й_ц_е_р_о_з_н_ы_е_ а_л_е_с_т_ы?! Стал бы я о вас мараться, кабы можно было самому!

- Отчего ж нельзя?

- А вот нельзя! - вопит он во всю глотку, наливая выпученные глазки дурной кровью. - Нельзя, и все тут! Темпоральное отторжение, мать его в душу. Келоид... Прошлое выплевывает нас из того региона, как обезьяна ореховую скорлупу. Не принимает нас. Закон подлости в чистом виде - нам туда нужно позарез, а пространство-время не пускает.

- Почему - подлости? Скорее - справедливости. Вы там круто нагадили, да еще захотели на собственном говне урожай снять. Но не вышло.

- Не вышло. Не вышло, Славик. А с вами - выходит. Ваше поколение самое близкое к нам из тех, которые зигганская эпоха к себе допускает. Вот мы и дергаем вас к себе, тратимся на вас. Если нужно, я перед тобой сам на колени стану, всю лабораторию, весь центр сюда пригоню...

- И ради ваших поганых экспериментов я должен охранять императора... кого-то рубить, давить голыми руками... лезть по уши в кровь и грязь? Это же люди, а не пешки! Захотел - расставил, захотел - смел... порубил... С людьми _т_а_к_ нельзя!

- Да не люди это, Славик. Тени, фантомы. Пять тысяч лет как их не существует. Да и не существовало никогда. Исторический анекдот. Шагающие чучела динозавров в паноптикуме для развлечения зевак...

- Ну вот что, юморист. В такие шахматы я не играю. Подыщи себе другого гроссмейстера.

Разговор, кажется, окончен. Я опрокидываюсь на кровать, отворачиваюсь, закрываю глаза. Он может уходить. Пусть передаст по инстанциям: Сорохтин не согласен. Такие потомки мне неинтересны. Если это мое будущее - я не желаю его строить. И раньше всемерно избегал, теперь и Ваське закажу. Гнусная, тянущая жилы мысль опрометью проносится в мозгу: а ведь Васька-то еще, наверное, жив! И где-то в это мире живут мои внуки...

- Ты отказываешься? - спрашивает он мою спину. - Именно.

- И что прикажешь нам с тобой делать?

- А что у вас принято делать в таких случаях? - фыркаю я в подушку. Закатать в асфальт. Растворить в чане с кислотой. Скормить красным муравьям. Я же слишком много знаю. И если спросят, могу не смолчать.

- Ну, знаешь ты не так много. И потом, лишнее знание можно попросту стереть. Есть такая безболезненная, но очень эффективная процедура ментокоррекция.

- Прекрасно. Расстанемся друзьями. Верните меня... откуда вы меня дернули?.. из архива? Вот в архив и верните. Вместе с моими сумками.

- Вернуть, говоришь? - в голосе Ратмира маячит тень глубокой скорби. - Можно и вернуть. Только...

- Ну, что еще?

- Не хотел тебе говорить. Помнишь, ты давеча проходил медицинское обследование? Да, ты практически здоров и по тем временам неплохо сохранился для своих лет. Прекрасное сердце, чистые легкие, непорушенная алкоголем печень. Зубы мы тебе починили.

- Не забудь упомянуть исправно функционирующий половой аппарат...

- Остается одна неприятность. То есть, пока вроде бы все нормально. Однако медик предупредил меня, что в тканях твоего организма обнаружены раковые клетки. Обычное дело для конца двадцатого века. Они покуда дремлют. Но наступит день, и они проснутся. Этот день близок, Славик. Оч-чень близок. И ты умрешь. Скоро и страшно.

Я продолжаю лежать. Пауза просто невыносима. Ненавижу этот мир. Эту тишину. Эту квартиру с абсолютной звукоизоляцией. Хочу домой, в свой "курятник", в котором никогда не остаешься до конца один - за одной стенкой матерится Вилли Токарев и слоны справляют свадьбу, за другой в это же время ракетный обстрел ливанской столицы экстремистами, наверху кого-то бьют и режут, стекла ходят ходуном от любого паршивого грузовика, а особенно весело бывает ночью, когда по гулкой пустынной улице внезапно протрюхает запозднившийся трамвай.

- Снова ребенок в коридоре? - разжимаю я спекшиеся губы.

- Какой ребенок? - он прикидывается недоумевающим. - Впрочем, неважно. Можешь воспринимать меня как последнего шантажиста, но я должен предупредить. Нам нетрудно вылечить тебя навсегда. И ты умрешь от иной причины. Но если ты настаиваешь на своем возвращении, мы не сможем тебе помочь. Говоря откровенно, и не станем. Мы не самые большие альтруисты в истории человечества.

- Сволочи, - говорю я с отчаянием. - С-с-суки. Мафия.

- Это как угодно, - холодно говорит Ратмир и отходит к окну. Раздергивает шторы и смотрит на улицу. Прямо против бешеного солнечного света. И не жмурится.

- Но ты же знаешь мой ответ! - я чуть не плачу. - В моем досье должно быть написано... Подскажи мне, что я ответил и от чего умер?!

Он оборачивается. Коротко улыбается мне: - Ты умер от старости.

31

- Это не Бюйузуо, - сказал я, расслабляясь. - И прекрати ныть. Они думают, что заманили меня в ловушку. На деле же они сами в нее угодили.

Мы вступили под высокие своды Святилища Теней. Того самого, где я пережил церемонию Воплощения. Все оставалось по-прежнему. Даже алтарь не удосужились починить. На ходу я пнул один из обломков горбыля. Слава Богу, хоть догадались убрать отсюда падаль.

- Эй! - крикнул я. Эхо заметалось, отскакивая от стен. - Что за гадину вы натравите на меня сегодня?

- В этом нет нужды, ниллган, - услышал я звучный голос Дзеолл-Гуадза.

Я повернулся на звук. Верховный жрец стоял на неподобающем даже его высокому сану месте, впереди императора, который тоже пожаловал сюда в окружении тупо озирающихся эмбонглов. Взгляд Солнцеликого блуждал. Должно быть, нелегко далась ему первая ночь без меня. А может быть, Дзеолл-Гуадз попросту опоил его какой-нибудь наркотической дрянью. Чтобы кукла вела себя смирно, не встревала в беседу.

Гиам, съежившись, опустился на карачки и проворно пополз обратно, в темноту и сырость лабиринта.

- Вот как, - усмехнулся жрец. - Могучий ниллган водил дружбу с разгребателем говна.

- Где Оанууг? - спросил я, покачивая ржавым от высохшей крови клинком.

- Я не знаю.

- Ты лжешь, заклинатель пауков!

- Тебе придется принять мои слова на веру, ниллган. Потому что выйти отсюда и узнать им цену ты уже не сможешь.

- Кто сумеет остановить меня? Ты? Эти дикари?

- Тебя остановит тот, кто останавливал всех ниллганов. Бюйузуо Многорукий, повелитель Рбэдуйдвура.

- Наконец-то! Я счастлив услышать его вызов. Я втройне счастлив буду свидеться с ним лицом к лицу. Зови его, ты же имеешь власть над вауу, колдун.

- Он сам придет, когда наша беседа мне наскучит.

Оказывается, на протяжении всей перебранки мы совершали круг за кругом в центре святилища, и разделяли нас только обломки алтаря. Зеленый кошачий взор Дзеолл-Гуадза явно не лишен был гипнотической силы. Да ему это и по должности полагалось.