Евгений Филенко - Звездное эхо

- Вы... очень красивая, - пробормотал он. - Вы хотя бы подозреваете об этом?

- Подозреваю, - просто сказала Анжелика. - У вас много книг. Винер, "Кибернетика и общество"... Тьюринг... Глушков... Лем... Когда-то я читала все это. Когда-то... тысячу лет назад, - она провела пальцем по пыльным корешкам. - Вы давно их не доставали. Почему?

- Это... - произнес Вольф, не отрывая от нее взгляда. Ему не хотелось говорить о книгах. В голову лезли совершенно иные вещи. - Это базис. Фундамент. А я давно уже возвожу свои стены.

- Мне не пришлось достроить даже фундамент, - продолжала Анжелика. - Четвертый курс университета. Случайная встреча. Пылкая, вулканическая любовь с первого взгляда. Пусть все летит в тартарары, с милым рай и в шалаше!.. И вот я здесь, в шалаше - и милый бродит где-то рядом. Да только рай не удался.

- Почему так обреченно, Анжелика? Все еще можно исправить.

- Кино, - усмехнулась она. - Или дешевая производственная проза из толстых периферийных журналов. Ничего и никогда нельзя исправить. Для этого нужно вернуться в свою молодость, а машина времени пока еще не придумана. Мне уж двадцать восемь. Олег Олегович. Студентка из меня не получится - я не хочу знаний. Я разучилась хотеть их. Зато я научилась обвешивать покупателей, зажимать сдачу и припрятывать кой-чего для дома, для семьи. И ругаться с целым светом - с покупателями же, с грузчиками, с завсекцией. Вот это наука, ни в одном университете не преподается!.. Зачем я говорю это вам? Наверное, потому что мы сосуществуем в параллельных пространствах, которые никогда не пересекутся. Вы чужой, вы из антимира. Сегодня какое-то совершенно ненормальное воскресенье... Но завтра будет обычный понедельник, и все пойдет по-старому, по накатанной колее. Вы умчитесь по своей трассе в свой антимир, а я поковыляю по своему бездорожью в постылый, провонявший овощной гнилью магазинишко. И вы забудете мои слова, да и меня тоже. А мне будет легче: я на миг соприкоснулась с тем, что когда-то потеряла. Побывала в своем пространстве... куда больше ни ногой.

- Вы любите его?

- Люблю? Иногда я мечтаю, чтобы кто-нибудь из нас умер. Но ничего не происходит, и не произойдет. Он даже в тюрьму угодить не способен - не тот склад характера. Он у меня прирожденный мелкий хулиган. Вечером он вернется из участка, повалится мне в ноги, будет каяться, клясться, что с понедельника все пойдет иначе, будет просить прощения. И я его прощу. Что же мне с ним делать еще? А потом наступит понедельник... такой же, как и все понедельники в этой жизни.

Вольф сидел в своем углу, таращился на Анжелику и понемногу терял остатки рассудка. С каждым мигом она изменялась - прямо на его глазах. И он уже начисто забыл свою обычную отстраненность, замешанную на непреходящем самоанализе, потому что Анжелика была прекрасна и делалась все прекраснее, попирая своей красотой все допустимые пределы прекрасного. И ничего не было в ней вульгарного, и встрепанные черные волосы были ей к лицу, и потеки туши на щеках ее не уродовали, и платье вполне уместно не скрывало ее стройных ног. И засбоила вольфовская душа-программа, и увязался в морской узел вольфовский жизненный вектор, и вся эта прежняя ерунда пошла прахом.

- Вы знаете, Анжелика, - проговорил Вольф. - Сегодня с улицы пришли два человека и сказали мне, что я неправильно живу. Я не поверил им, а они мне доказали это как дважды два. Я их прогнал, потому что все равно не поверил. И когда они ушли, жизнь принялась мне вдалбливать их доказательства с бешеной силой. Я даже пострадал, - он усмехнулся и осторожно потрогал ссадину. - Все мы живем не очень правильно. У кого-то рассогласование больше, у кого-то меньше. А кто-то, как я, не хочет верить в свои ошибки. И упирается, охраняя вектор своей жизни, устремленный в темноту. Потому что привык, потому что удобно!.. Человек не может правильно жить в вакууме, не заполненном другими людьми, даже если это идеальный вакуум. Очень обидно осознать это, когда молодость в общем-то миновала, когда на голову рухнул четвертый десяток, и столько лет прошло впустую. Нет, разумеется, что-то сделано, что-то достигнуто - но какой ценой! И цена высока не столько для тебя самого, сколько для окружающих. Анжелика, у меня нет друзей. У меня есть только оппоненты!

- У меня тоже, - сказала она. - Только продавцы и покупатели. И муж, который давно опостылел.

- Я ничего не смыслю в людях! - произнес Вольф с ожесточением. Они для меня - функции, я не вспоминаю о том, что у каждого из них есть не только настоящее, но прошлое и будущее! Ко мне пришли двое, они хотели мне помочь, а я принял их за прохвостов, преследующих свою мелкую выгоду! Каждый день я видел вас на лестнице, но никогда не думал о вас иначе, как о продавщице овощного магазина и жене люмпена! Мне и в голову не приходило, что вы двигались по жизни тем же путем, что и я, но мы трагически разминулись на каком-то перекрестке. Нужно что-то менять!

- Да нужно ли?

Анжелика шла к нему через всю комнату, а ему казалось - плыла, потому что у него кружилась голова, вокруг рушились стены, проваливался в преисподнюю пол под банкеткой, раскалывался и возносился в безвоздушное пространство потолок. Анжелика подошла совсем близко, ладошкой провела по его щеке, осторожно коснулась боевой раны возле глаза.

- Больно? - спросила она тихонько.

- Ничего, - промолвил он. - Иногда полезно бывает испытать боль впервые за много лет.

- Это воскресенье, - шептала Анжелика, гладя его по голове. Сумасшедшее воскресенье. Все кувырком, потому что мы изо всех сил стараемся воскреснуть для новой жизни - такой уж это день. И ничего-то у нас толком не выходит... Но оно закончится, и все пойдет как и шло. И ничто не изменится.

- Я так не хочу, - бормотал Вольф. - Я хочу, чтобы изменилось. Я жил неправильно. Я связался с дурной компанией... империей Моммр... Звездное эхо... Обратная связь...

Он чувствовал себя маленьким и слабым. Ему было жаль себя, жаль несчастных роллитян, жаль всех несчастных и обездоленных во вселенной. Жаль - и много больше, нежели просто жаль! - Анжелику. Ему хотелось плакать, отчего - он не понимал, хотя еще недавно ему мнилось, будто он понимал все на свете.

"Анжелика, что вы станете делать, если я скажу, что люблю вас?" "Ничего не стану делать. Просто не поверю. Так не бывает." - "А вы знаете, как бывает?" - "Наверное, знаю." - "Нет, не знаете. И никто не знает." - "Но вы этого не скажете. Потому что я замужем. И сейчас пойду домой, к мужу." - "Я скажу. Только соберусь с силами - и скажу." - "Зачем вам это?" - "Это всегда низачем..."

Где-то на другом краю плоской Земли аварийной сиреной взвыл телефон. Вольф вздрогнул и открыл глаза. Анжелика тоже вздрогнула и отстранилась.

"Для чего? Ну для чего он звонит? Я ни с кем не хочу разговаривать, кроме нее."