Иван Шишкин - Случайный попутчик.

Тело принцессы начало откликаться – напрягалось и расслаблялось, поднимались и опускались веки ее глаз, морщился лоб, губы бормотали какие-то невнятные слова… Шло время, шло для тех, кто подсматривал за этим пугающем таинством, но там, где были принцесса и Кадет, времени не было, а была словно пауза, вневременное внепространство. Переход.

И вот, наконец, пройдя через девушки тело и омыв его меридианы и чакры, к целителю через их соединенные правые ладони начала возвращаться его субстанция, остывшая и разбавленная. Струями, неправильно запутанными в жгуты, узлы и клубки… Ему стало больно – так много вязкого желтого жгучего, красного обжигающего яростного и белого мутного холодного несла она с собой. Он принял этот мутный поток, в чаше своей занывшей грудной чакры согрел и растопил его, и нити начали расправляться, разделяться и сами потянулись к меридианам… А Кадет снова наклонил пустеющую чашу, и вновь жгучая энергия, сила и воля, пошла из одной ладони в другую, разделилась на потоки, и возвратилась уже почти такой же, какой уходила. Принцесса в трансе медленно открыла незрячие глаза – это рухнули ее барьеры, она полностью подчинилась – энергия Кадета преодолела ее психологическую защиту… Теперь можно работать…

Человеческие мысли – не читаются, как слова или фразы, они ощущаются. То, что человек называет мыслью – медленное и неуклюжее объяснение мгновенно рождающегося ощущения. Люди приклоняют друг к другу головы, стараясь лучше понять друг друга. А чтобы почувствовать друг друга, надо просто соединять ладони.

Последнее, самое трудное усилие – вернуть принцессе ее собственное неповторимое плетение нитей энергии в меридианах. Чуть позже ее нити начнут свою собственную жизнь и наполнят чакры силой и энергией ее собственной субстанции. И неизвестно, как распорядится принцесса своей новой силой и новыми умениями.

…– Смотри, Кадет! – говорит мать. – Паук нас чувствует. – Они, голые, мать и детеныш, прячутся за большими камнями, в низких, Охотничьих горах. Ветер относит их запах к громадному пауку-вампиру, восседающему возле козьей тропы между валунов. – Паук всегда чувствует своей Неспящей, – тихо говорит мать. – На Урду – у паука самая большая Неспящая среди нелюдей. Поэтому он почти всегда побеждает. Нованги Неспящую называют "Интуиция". Смотри, он волнуется, он чувствует, что мы большие – не только телом, а нашими Неспящими. Он боится не силы наших рук и ног – у него есть быстрый яд!, нет, он боится наших Неспящих, моего Каменного Ящера и твоей Черной Горной Кошки. Покажи ему свою Неспящую, Кадет, сын, и ты победишь, потому что у разумных Неспящая – всегда больше, чем у неразумных. Сила нужна потом, чтобы победить тело врага. Смотри ему в левый глаз и покажи ему свою Неспящую, Кадет!… Он испугается! – и медвежонок Кадет открывает пауку свое сознание, осторожно, еще неумело и медленно, но открывает во всю ширь, его сапфировая чакра раскаляется, мир вокруг раздвигается так широко, что взгляда не хватает, а паук начинает дергаться и тонко верещать, испугавшись громадности внутренней силы Кадета, предчувствуя погибель и умирая раньше своей смерти…

И еще раз он наклонил пустеющую чашу чакры. Боль в его груди стихала, прошло еще какое-время, их сердца успокоились, застучали в унисон. Теперь субстанция по каплям начнет заполнять чакру девушки и заполнит ее. Началось! – Кадет почувствовал упругое сопротивление… Все, инициация произошла! В девушке пробудился ее Неспящий, который будет беречь, защищать и вести ее.

Когда он разомкнул их руки, ее ладони были багрового цвета, а его – побледнели. Ныл и плохо сгибался левый мизинец.

Принцесса расслаблено спала. Он потряс онемевшие руки, потер ладони, встяхнул их. Провел рукой над иглами, почувствовал покалывание – это хорошо, электрические заряды на наружных кончиках игл были сильные: иглы работали. Если чуги – не исключение из общего правила, час энергоакупунктуры эквивалентен четырнадцати дням естественного восстановления. Может быть, понадобится еще один сеанс, но и без него девушка будет здорова.

Он тихо посидел в повозке. Как всегда после транса он чувствовал себя опустошенным и не вполне здоровым. Хотелось есть. Теперь запас энергии восстановится через неделю, не раньше.

Кадет накинул маску, плащ, и вылез из повозки. Оказывается, был уже вечер, и повозка стояла, чуть в стороне от каравана.

– Это поможет? – негромко спросил его лорд Барк растерянным голосом с сидения погонщика. Он горбился.

– Ничего другого я не умею, мой лорд, – также тихо ответил Кадет. – Раньше помогало. Где у нас вареное мясо? И соль. И еще мне нужно вино.

– Мастер Ликка подарил нам еще одну порцию соли, – сохраняя ту же позу то ли печали, то ли усталости, тихо ответил лорд Барк. – Из своей корзинки, вот как он ценит тебя, Каддет. Он сам принес ее и хотел поговорить с тобой. Мы вместе с ним смотрели на тебя и принцессу, у меня кружилась голова, а Ликка стоял на коленях и плакал, и почему-то и мне хотелось плакать, Каддет… Это плохо. Ты странный и опасный, и в порту Дикка держись от меня подальше, потому что я не люблю непонятное мне. Мне не нужны люди с Холодных Земель… А мясо и соль в горшочке под моим сидением. Там обе ваши порции. Не обсчитайся. – Лорд Барк слез с сидения, подошел к пологу повозки, и, стоя рядом с Кадетом, добавил: – Мне надо поспать, Каддет. Я устал. Очень устал. И скоро будет дождь.

Отшумела ночная гроза, и прошел теплый ливень, в воде которого Кадет почувствовал слабый вкус моря, но прохладней не стало. На рассвете он заглянул в повозку. И принцесса и лорд спали.

Республика с избираемыми старейшинами и выборным Главой, порт Дикка широко и высоко раскинулся на извилистом берегу длинной естественной бухты. Невысокие каменные стены неровными линиями разделяли порт на неравные жилую, ремесленную и торговую части, их называли городами. А сам порт был обнесен тщательно сделанной, высокой и толстой крепостной стеной, со всех сторон: такой порт во все времена – лакомая добыча и для Императора чугов и для короля Стерры. И уж конечно – для пиратов. Поэтому крепостная стена, прикрывающая порт со стороны Гавани, была самой высокой и густо усеяна оборонительными башенками.

Гавань – это был еще один город у кромки воды, со своими писанными и еще больше – неписанными законами. Это все, что можно было увидеть с дороги в самой высокой точке плоскогорья, затем дорога спускалась вниз, под крепостные стены. Но в руках Кадета была карта порта, подробная и испещренная значками, понятными только посвященным. Он попросил, и лорд Барк тут же дал ему эту карту, с готовностью, словно ожидавший эту просьбу. Но указал на карте только два отмеченных места: посольства Стерры и посольства Империи.