Александр Фин - Автофон

Впрочем, он и раньше это подозревал. И думал, что причину знает: так уж устроены люди, казалось ему, что не любят, когда кто-то "высовывается". Вот отнеси он стерео- и видеоаппаратуру на свалку, раздави каблуком часы с телевизором, который привез из командировки в подарок отец, надень вместо удобных кроссовок кеды, тогда сразу полюбят. Тогда будешь "свой парень". Такая точка зрения казалась ему бесспорной, и даже в мыслях к этой теме он не возвращался, иначе автофон дал бы ему знать, что не любят его потому, что он сам никого не любит. Митька оказался впереди в самое время. Достаточно было подставить ногу, и мяч свернул в ворота. Вратарь подобрал с земли палку и начал выкатывать мячик из коричневой жидкой грязи. Кому-то придется отмывать, подумал Митька про мяч. И автофон подсказал: - Хомутову. Митька удовлетворенно кивнул. Хомутову не вредно. Таких людей не жалко. Предатель! Да предатели вообще не люди. Когда в классе обсуждали, кто поедет в Крым, в молодежный трудовой лагерь, и весь класс, вся эта шушера насыпалась на Митьку: он, мол, плохой товарищ, ненадежный человек и так далее, Хомутов, Хомут, с которым он дружил с первого класса, встал и сказал, что Митька заносчив и на него нельзя положиться. Из класса не взяли двоих - его и двоечника Ипполита. ...Снова началась игра. - Вперед,- скомандовал автофон, и Митька рванулся вперед, перехватил мяч и ударил. Он сделал это несознательно. Просто злость искала выход и нашла. Нога повернулась и послала мяч на автостраду. Кто-то громко ахнул, когда самосвал накрыл мяч. За ревом мотора хлопка слышно не было, самосвал прошел, а на бетоне остался белый блин с черными пятнами. - Врезать или не врезать? - шепнул автофон. Митька понял, что сейчас он транслирует чьи-то мысли, затравленно покрутил головой по сторонам и по лицу стоящего рядом Ипполита понял, что думает он. Ипполит крепко взял Митьку за футболку, притянул к себе, потряс и, шумно выдохнув воздух, спросил: - Нарочно? На миг Митьке стало стыдно, но тут же Ипполит добавил: - Вали отсюда, быстро! И злость вернулась. - Да плевать я на вас хотел! - крикнул Митька, вырвался и пошел с поля. Он сделал несколько шагов, когда автофон скользнул с оборвавшейся цепочки по животу и звонко ударился о камень. Больше он не работал.

* * *

Края у ящика были неровными, больно резали руки. Сейчас бы кого в помощь, но неудобно просить. Сам ведь сказал, что нетяжело. Интересно, сколько он весит, мысленно спросил Слава. Автофон ответил: - Шестьдесят два килограмма. Слава спускался по лестнице спиной вперед и видел, что ящик густо покрыт пылью. Видно, на чердаке он провалялся очень долго. На панели торчали рыжие от времени головки болтов. Они развернулись на лестничной площадке и продолжили спуск. По ступенькам колотился упругий конец кабеля. Точно такой же ящик Слава Коротков где-то видел. Где? - Секция постоянной памяти ЭВМ серии СБ,- подсказал всеведущий автофон. Слава остановился, подставил под ящик колено, перехватил поудобнее руки и перевел дух. Точно! Это-блок памяти машины, такую он видел у матери в институте. Внутри полным-полно электроники, которой нет цены: логические микросхемы, за которые можно выменять все, что угодно, сверхбыстрые транзисторы... - Конденсаторы, диоды, ферритовые кольца,- зашептал автофон. Слава спиной толкнул дверь, ящик выволокли на улицу и взвалили на тележку, прихваченную из школы. - Ну, все. Первое место наше! - сказал кто-то, хлопнув Славу по плечу.Девятый "В" не дотянет. Кто это говорил - Слава не обратил внимание. Не до того было. Он пытался сообразить, что делать. Отдавать в металлолом - глупо. Такие сокровища! Конечно, там разберутся и все, что можно пустить в дело, используют. Но что ему за радость, если кто-то гдето выдернет из ящика детали. К нему-то они не вернутся! Выдрать самому? Вечерком, скажем, когда на школьном дворе никого не будет?.. Нельзя. Лучше выволочь за территорию. Да, так и надо сделать. Только за вечер не успеть, тем более в темноте. На пустыре ведь нет фонарей. А затягивать это дело нельзя. Завтра утром металлолом увезут... Без ящика, без шестидесяти двух килограммов. Славе Короткову стало стыдно. Нельзя, сказал он себе, нельзя. С тех пор как в кармане лежал автофон, Слава не смотрел на часы. Прибор указывал время с точностью до секунд. Слава мысленно спросил его, который час, но ответа не услышал... Потом, уже вытащив детали, он написал в отчете, что автофон ни с того ни с сего перестал работать и указал точное время, когда это случилось.

* * *

- Три из восемнадцати. Неплохо,- сказал директор и посмотрел на изобретателя через стол.- Тем более что два отказа не в счет. Приборы тонкие, хрупкие... Коротков перестал крутить в руках автофон, секунду смотрел на него, потом размахнулся и с силой, как костяшку домино, ударил о стол. Затем толкнул автофон директору. Директор поднес автофон к виску и услышал знакомый шепот: - Автофоны были испытаны на устойчивость к вибрациям. Выдерживают удары с ускорением до четырехсот "же". Получилось... Директор разжал кулак и посмотрел на керамическую медальку. Получилась ерунда. Пусть сверхсложные волны, пусть тончайшие поля, но не могут же они, даже сверхтончайшие и сверхсложные, судить о том, что хорошо, что плохо, что почетно а что стыдно!.. Стыдно... Директор повторил про себя это слово и вдруг понял, что автофоны ничего и не решали. Они могли просто усиливать стыд хозяев, как чувствовали и усиливали многое другое, и это чувство, возведенное невесть в какую степень, могло их же и разрушать. И в самом деле, мог возникать какой-то паразитный резонанс именно на этой волне. Ведь резонанс мосты и то рушит. Складно, очень складно, если удары ни при чем. Но ведь бывает и так: дед бил, бил, баба била, била, а мышка пробежала... Директор побарабанил пальцами по столу и спросил: - А что с третьим? Разобрались, почему отказал? - То же, что с первыми двумя,- ответил Коротков.