Михаил Тырин - Тварь непобедимая

Иван Сергеевич попробовал последнее, что может человек, – кричать. Но ничего не получилось, ни звука не раздалось в мертвом пространстве. И все-таки что-то произошло. В самом Лукове что-то изменилось. Из пяти его умерших чувств выродилось какое-то одно. Он увидел, а скорее почувствовал вязкую холодную среду вокруг себя. В ней висели сотни светящихся частиц, некоторые медленно плыли – вверх, вниз, вдаль... Наверно, они были живыми.

– Кто ты? – обратился Иван Сергеевич к ближайшей частице-огоньку.

– А ты? – беззвучно отозвалась она. И поплыла прочь.

Ему стало горько, обидно, одиноко. Он знал, что когда-то будет наказан за все, что сделал плохого в жизни. Но не представлял, каким будет это наказание. Он бы завыл, заплакал навзрыд, если б мог. Кара оказалась воистину ужасной.

И вдруг все стало пропадать. Померкли светящиеся точки, остановилось их плавное перемещение. И даже мысль стала замирать, тускнеть и растворяться в безмолвии. Луков хотел бы сопротивляться, но не знал как. Он понял, что окончательно умирает.

Он не мог знать, что дежурный техник отметил по приборам небольшое возмущение магнитного поля в контуре и просто-напросто сдвинул ручку регулятора...

Пациент выглядел скверно. Прикрытый одеялом, он едва был виден над кроватью из-за ужасающей худобы. Над постелью грозно нависала стойка с капельницей, и казалось, что тонкая прозрачная трубочка – единственное, что связывает этого человека с миром. Оборви ее – и жизнь неслышно уйдет, как вода в песок.

С трудом верилось, что когда-то это был полнокровный здоровячок с жизнерадостной улыбкой. Именно таким Гриша видел его на фотографиях, вложенных в дело.

Но там были и другие фотографии. Этот же человек, совершенно голый, безвольно лежащий на цинковом столе анатомички. Голова и плечи залиты кровью, конечности вывернуты... Его выкинули из окна собственного офиса с седьмого этажа. Шамановский взялся вернуть его к жизни.

– Здравствуйте, – буднично сказал Гриша, не очень громко, чтобы не напугать. Пациент мог дремать, а реакции на внезапное пробуждение порой случались очень бурные.

Человек открыл глаза, которые на истощенном лице показались ненормально большими. Губы беспокойно дернулись, взгляд забегал.

– Это вы, – чуть слышно произнес он. – Я боялся, это опять...

Он так и не договорил, чего боялся, да и вряд ли сам знал это. У многих здесь отмечались необъяснимые навязчивые страхи перед шагами в коридоре, или дрожанием стекла, или голосом из-за двери. В «Золотом роднике» любой психиатр мог найти непочатый край работы, но такой ставки здесь не держали.

Гриша раскрыл чемоданчик, размотал сетевой шнур и вытащил излучатель – серебристую трубку на витом проводе с замком для магнитных насадок.

– Это зачем? – с подозрением спросил пациент, скосив глаза на прибор.

– Я объяснял еще в прошлый раз, – мягко сказал Гриша. – Это импульсный терапевтический лазер. Это лучше, чем лечить вас уколами.

– Толку от вашего лечения... – произнес мужчина, прикрыв глаза. – Сегодня опять всю ночь ломало, глаз не сомкнул.

– Вам нужно было вызвать дежурного медика. Если хотите, можем дать ночную сиделку.

– Не надо мне здесь никого...

У этого пациента были серьезные проблемы с пищеварительной системой. Недоразвитая мускулатура пищевода, разлаженные секреторные функции, дисбактериоз в толстой кишке и другие нарушения не давали его организму полноценно усваивать питание.

Донской пытался найти за границей специалиста, который гарантированно, пусть даже задорого, решил бы проблему, а пищевая лаборатория пробовала все новые и новые составы. И все равно несчастного мучили спазмы, рвота, несварение...

Впрочем, Григория эти проблемы мало касались, он занимался иммунитетом.

– Сможете перевернуться на живот? – спросил он.

– Конечно, смогу! – ответил мужчина с нотками раздражения. – Думаете, я сам уже ничего не умею?

Он заворочался на кровати. Капельки пота, выступившие на лбу, показывали, каких усилий это стоило. Гриша все же помог ему завершить переворот. Затем по схеме отметил маркером несколько точек на его спине и включил излучатель.

– Ну, скоро? – спросил мужчина через минуту.

– Я уже работаю.

– Да?.. Но я ничего не чувствую.

– Вы и не должны чувствовать. Я же говорил, это гораздо лучше, чем уколы.

Приходилось сюсюкаться с пациентами, как с малыми детьми, по нескольку раз объяснять им одно и то же. Шамановский требовал такого уровня вежливости, что это иногда принимало просто смешные формы.

Однажды, например, один выздоравливающий пациент как бы невзначай погладил по бедру врача-невропатолога по имени Карина – яркую голубоглазую блондинку. На нее многие заглядывались, а арабы – те просто слюной давились – и пациенты, и их охранники.

Он попытался и приобнять ее, но Карина, не переставая вежливо улыбаться, ловко увернулась и вышла из палаты. Пациент от досады даже сплюнул, и это засекла следящая телекамера.

Шамановский после этого потребовал от Карины, чтоб та извинилась перед огорченным пациентом и тактично объяснила, что она замужем. И не только объяснила, но и как-нибудь доказала.

Карина не была замужем. Донской уже начал было договариваться через свои связи о «липовом» свидетельстве о браке, но, к счастью, до этого не дошло. Девушка просто показала фотографию какого-то заграничного штангиста из журнала и сказала, что это ее муж. Пациент больше ее не беспокоил.

– Слышь, парень, вроде спину печет, – озабоченно проговорил мужчина еще через минуту. – Этот твой лазер – он не того?..

– Не волнуйтесь, это просто тепло от излучателя. Лазер очень слабый, он не может сделать больно.

Григорий уже собирался сматывать провода, когда пациент снова обратился к нему.

– Почему ко мне никого не пускают? – угрюмо спросил он. – Я сижу тут и ничего не вижу, кроме ваших халатов.

Такие вопросы задавались часто, но Гриша не был уполномочен на них отвечать.

– Наверно, этого требует режим лечения.

– Черт бы побрал ваш режим! Я хочу видеть дочь. И жену. Мне не дают даже поговорить с ними по телефону.

– Я спрошу у администратора, – пообещал Гриша, хотя точно знал, что ни о чем Донского спрашивать не будет.

– Слушай, парень, – продолжал пациент, делая попытки перевернуться обратно на спину. – Я чиркну записочку, скажу адрес. Ты отвези ее туда, хорошо? Только принеси мне ручку с бумагой.

– Извините, ничем не могу помочь. Я занимаюсь только лечением.

– Как это не можешь помочь?! – Мужчина даже приподнялся, но скривился и опять рухнул на подушку. – Вам деньги заплачены! Мало? Я тебе еще дам. Я напишу, чтоб тебе там заплатили. Сколько ты здесь получаешь?