Гейнц Фивег - Солнце доктора Бракка

Хегер прижал ладони к вискам и начал вспоминать. Целых три года он интенсивно работал над решением этой проблемы, с гордым терпением принимал неудачи и трудился с таким упорством, какого и сам от себя не ожидал.

Специальные журналы были полны сообщений об его исследованиях. Имя его появлялось повсюду. Он работал, сжав зубы, но все было напрасно. Успеха он так и не добился. Он перестал показываться в клубе, бывать у знакомых. Одна мысль о том, что его могут спросить о результатах исследовании, вызывала у него чувство дурноты.

А потом в институт пришел Бракк. При воспоминании о Бракке лицо Хегера приняло угрюмое, враждебное выражение. Бракк! Даже имени его он раньше не слышал! И надо же, чтобы этот человек, занятый решением той же проблемы, появился именно здесь, в его же институте. Теперь, после открытия Бракка, и его, Хегера, имя всплывет вновь. Но в каком свете? Он уже отчетливо представлял себе, как знакомые в клубе станут спрашивать: "Вы, кажется, работали над той самой проблемой, которую удалось решить вашему коллеге Бракку?"

Хегер с силой стукнул кулаком по столику. "Бракк, Бракк! Черт его подери еще раз! Это удалось ему... не мне. Это о нем заговорит весь мир".

Хегер тяжело встал, спустился в сад и прошел к озеру. Над тростником летели дикие утки, вдали привязывал лодку какой-то рыбак. Хегер бесцельно бродил взад и вперед по берегу. Никогда еще не чувствовал он себя таким одиноким. Ему вспомнился вечер у Бракка. Вера смотрела на него так странно. Вера Бракк... Сегодня вечером они будут праздновать успех, подумал он с горечью.

Доктор Бракк работал в только что выстроенной лаборатории с ассистенткой и двумя коллегами. Им пришлось провести на циклотроне бесчисленные опыты; необходимо было установить точную продолжительность бомбардировки бета-лучами столь счастливо испорченной опытной пластинки, которая подвергалась облучению лишь частично. Срок облучения стали увеличивать каждый раз на доли секунды. День шел за днем в страшном напряжении. Наконец они добились своего. Маленькая опытная пластинка из алюминиевого сплава превратилась в фотоэлемент. Он был точной копией старого элемента.

Бракк продолжал опыты, надеясь, что коэффициент полезного действия удастся немного увеличить. Однако ожидания его не оправдались. Наоборот, более длительное воздействие дейтронов на пластинку понижало коэффициент. Хуже того, приводило к распаду фотоэлемента.

В лаборатории зазвонил телефон. Ассистентка сняла трубку.

- Шеф, - сказала она Бракку.

Бракк подошел к аппарату.

- Разумеется, господин профессор, сейчас иду.

"Как изменился старик, - подумал Бракк, шагая к главному зданию. Осведомляется, найдется ли у меня несколько свободных минут, если, конечно, нет более спешных дел".

Бракк усмехнулся: "Явись я к нему сегодня с новой идеей, он, наверное, предоставил бы в мое распоряжение весь институт".

Бракку припомнились недавние слова Экардта: "Как бы ни были гениальны ваши расчеты, я должен сказать вам, что пользы от них не будет... Я считал вас более дальновидным..."

Впрочем, можно ли винить в чем-нибудь старика, если Хегер...

Течение его мыслей приняло иное направление. Хегер! Этот тоже изменился. Спокоен, сдержан, делает вид, что ничего не случилось. Бракк никогда не напоминал Хегеру о его пессимистических пророчествах, но ему казалось, что он видит этого человека насквозь. Честолюбец, которому во что бы то ни стало нужен успех. Такой не остановится ни перед чем, если захочет отнять у него Веру. Но сама Вера? Неужели она... Он не додумал до конца.

Постучал в дверь кабинета Экардта и вошел.

- Ну, вот и вы! - воскликнул профессор, усаживаясь в кресле поудобнее и раскрывая лежавшую перед ним папку. Вид у него был озабоченный.

- Итак, дорогой доктор Бракк, - неуверенно начал он, - я... получил один документ, который, честно говоря, меня тревожит. В Международном институте полупроводников в Праге непременно хотят переманить вас к себе.

- Но, господин профессор, я полагал, что с этим покончено. Представители института, знакомившиеся с моими работами, уже делали мне такое предложение, и я его отклонил.

- Да, я знаю и очень рад этому. Однако они снова пытаются добиться вашего перевода в Прагу. Доктор Хенель, эта старая лиса, нажал на все кнопки. Я считаю, что честь создания первой экспериментальной силовой установки на базе вашего фотоэлемента принадлежит нашему институту. Я предоставил вам все необходимые условия, добился сооружения новой лаборатории, отпуска средств. Скажите, доктор Бракк, вам чего-либо недостает? Вы чем-нибудь недовольны?

Почувствовав в голосе Экардта волнение, Бракк покачал головой.

- Нет, господин профессор; у меня есть все, что необходимо для работы. Вы об этом позаботились.

Профессор Экардт облегченно вздохнул.

- Очень рад слышать это от вас. Вы, конечно, понимаете, как мне не хочется вас отпускать. Я горжусь вами, горжусь нашим институтом, в котором создан этот замечательный фотоэлемент. Поверьте мне, - тут Экардт взглянул в окно, - я до сих пор корю себя, что не ознакомился тогда с вашими вычислениями. Моя обязанность - интересоваться каждой новой мыслью, каждой новой идеей, от кого бы она ни исходила. Я этого не сделал, и это непростительно. Когда коллега Хегер...

- Оставим прошлое в покое, господин профессор, - прервал его Бракк, - я уже давно забыл об этом. Итак, мое решение не изменилось, - вернулся он к теме разговора, - я остаюсь здесь в институте. Не могут же меня заставить.

- Разумеется, ни в коем случае. Есть еще кое-что, коллега Бракк. Уже целый час у вахтера сидит репортер одной берлинской газеты. Он здесь уже четвертый или пятый раз. Я отделывался от него обещаниями, не хотел отрывать вас от работы, но репортер решил непременно добиться встречи с вами. Сегодня он объявил сидячую забастовку. Можете вы принять его?

Подумав, Бракк согласился.

Профессор Экардт позвонил вахтеру, и через минуту репортер уже был в кабинете.

- Корреспондент газеты "Новости дня" Вендлер, - представился журналист. - Я уже имел честь познакомиться с господином профессором. Господин доктор Бракк, если не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь, - ответил Бракк.

Газетчик включил магнитофон и поднес к лицу Бракка небольшой микрофон.

- Пойдемте лучше в мой кабинет, здесь мы мешаем, - сказал Бракк.

- Тогда уж лучше в лабораторию! - обрадовался корреспондент. - Я уже шесть раз пытался проникнуть в ваше царство. Как видите, я упрям. И сегодня мне это, кажется, удалось.

- Хорошо, пойдемте в лабораторию, - согласился Бракк.

Продолговатое помещение, в которое они вошли, было залито солнцем. Крыша и одна из стен лаборатории были сделаны из небьющегося стекла.