Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)

— Салам алейкум, — вежливо произнесла Татьяна, подходя. Она вряд ли сумела бы объяснить, зачем ей понадобилось заговаривать с этим странным Робинзоном, особенно учитывая ее недавнее желание побыть в тишине и одиночестве. Сначала она хотела просто снять его издалека — телевик к дорогущей зеркалке Nikon позволил бы это сделать. Но, стоило Татьяне увидеть обитателя острова, планы ее неожиданно изменились. В конце концов, из всей компании она одна свободно говорит по-арабски. Почему бы не воспользоваться своим преимуществом и не узнать у таинственного старикана, что он забыл на этом торчащем из моря куске кораллового рифа?

Но старикан не дал Татьяне возможности щегольнуть своей эрудицией.

— Что вы забыли на этом острове? — спросил он на чистом английском. «Почти без акцента», — машинально отметила обладающая отменным слухом Татьяна и только потом сообразила, что старик задал ей тот же самый вопрос, который собиралась задать ему она.

Самым позорным образом Татьяна Самойлова растерялась.

— Вы говорите по-английски? — пролепетала она. Старик поднял пергаментные веки и посмотрел на нее тяжелым, неприятным взглядом.

— И по-французски, и по-итальянски. Но я не слышал ответа ни на одном из этих языков. Что вы здесь забыли? Что оставили?

Татьяна уже справилась с первым потрясением и взяла себя в руки.

— Мы путешествуем, — ответила она с достоинством. — Наша яхта бросила якорь в бухте. Мы… ну да, мы дайверы. Это значит, что мы погружаемся в море с аквалангом. Дайвинг, знаете?

Старик смотрел на нее, как на умалишенную.

— Разумеется, знаю. Но я, черт возьми, не о том вас спрашиваю. Море большое, очень большое. Погружаться можно где угодно. Какого хрена вы приплыли именно сюда?

То, что Татьяна перевела как «какого хрена», в оригинале было весьма экспрессивным сленговым выражением, которое редко употребляли англичане и довольно часто — американцы, особенно выходцы из южных штатов. «А старичок-то — полиглот!» — снова удивилась она.

— Маршрут составляю не я, — дипломатично ответила Татьяна. — Нас отвез сюда наш капитан. Мой муж платит ему деньги, а куда уж нас за эти деньги везти, капитан сам решает.

— Дура ты, — сказал старик со вздохом. Сигара при этом едва не выскочила у него изо рта, но он каким-то невероятным образом изогнул губу и вновь поймал ее в полете. — Твой муж платит капитану деньги, а тот везет вас в самое проклятое место Красного моря. Хороший, должно быть, у вас капитан.

— А почему это ваш остров проклят? — Татьяна выдавила из себя улыбку. «Дуру» она решила пропустить мимо ушей. В конце концов, что делать, когда тебя походя оскорбляет какой-то сомнительный туземец? Настоящая леди просто не замечает такого.

— Потому что так захотели боги, — непонятно ответил старикан. — На самом деле сюда очень редко приплывают корабли. Больше того — мой остров не всегда находился выше уровня моря. Порой он годами спит в морской пучине.

— Ага, — подхватила Татьяна, — и пальмы в пучине растут, хотя и медленно. Без солнышка-то…

— Самое разумное, что вы можете сделать, — сказал старик, проигнорировав ее иронию, — это сесть на свой корабль и плыть отсюда куда глаза глядят, пока не поздно. Потому что поздно может стать очень скоро.

— Мы вам мешаем? — спросила Самойлова с подкупающей прямотой. Точнее, кого-нибудь из ее московских друзей эта прямота и подкупила бы. Старик попросту не обратил на нее никакого внимания.

— Нет, — равнодушно отозвался он. — Вы мне помешать никак не можете.

Он снова посмотрел на Татьяну неприятным, пригибающим к земле взглядом.

— Не успеет день дважды смениться ночью, — сказал он, — один из вас умрет. И это будет только начало. Поверь, я знаю, о чем говорю. Лучше всего вам сейчас же уплыть прочь.

Татьяна несколько принужденно рассмеялась.

— Я не думаю, что смогу уплыть без своего мужа. А он намеревается нырять здесь по крайней мере два дня…

— Что ж, — сказал старик. — Значит, такова ваша судьба. Не говори потом, что я тебя не предупреждал…

Он откинулся на скрипнувшую спинку своей качалки и вновь занялся сигарой. Про Татьяну он словно бы забыл.

«Сумасшедший, — решила она. — Вот почему Оксанка меня отговаривала к нему подходить — он, верно, и ей тоже какую-нибудь чушь наплел…»

— Могу я спросить? — вежливо обратилась она к старику, сосредоточенно выдыхавшему сизый дым. — Вы здесь живете, на острове? Вы суданец?

Старика этот вопрос почему-то очень рассмешил.

— Что такое Судан? Всего лишь имя для холмов, лесов и песка, одно из сотни имен, которые носила эта земля. Нет, я не суданец. Я — повелитель Пунта. Это мой остров.

— Я бы хотела вас сфотографировать, — решилась наконец Татьяна. Беседовать с умалишенным дальше было бесперспективным занятием. — Можно?

— Попробуй, — равнодушно отозвался старик. — Вряд ли у тебя что-то получится, но почему бы не попробовать?

Самойлова расстегнула чехол и вытащила Nikon. Отошла на пару шагов, чтобы в кадр попал не только старик, но и его качалка, и притулившаяся к пальме хибара.

Сделав серию снимков — в режиме «автосъемка», «портрет» и «пейзаж», — она вывела их на дисплей. Вместо старика на каждой фотографии расплывалось какое-то размытое черное пятно.

— Вы знали, что у меня ничего не получится? — спросила она. Старик насмешливо выпятил губу — сигара опять каким-то чудом не вывалилась у него изо рта.

— Это мой остров, леди. Никто лучше меня не знает, что на нем может случиться, а что — нет. Можешь не тратить время зря.

Он вдруг резко отвернулся от Татьяны и уставился на синее зеркало лагуны. Самойлова испытала странное ощущение — будто чья-то рука отпустила невидимую уздечку, которая все это время была накинута ей на шею.

«Гипнотизер, — подумала она. — Он меня просто ввел в транс, и я фотографировала совсем не то, что хотела…»

Нет, неправда — на снимках четко были видны пальмы, низкая вытянутая лачуга, даже часть кресла-качалки. Та часть, которую не закрывало уродливое темное пятно.

Старик произнес что-то на неизвестном Татьяне языке — полусвистящем, полушипящем. Голос у него был раздраженный.

Гладкое зеркало лагуны разбилось. Метрах в двадцати от берега из воды высунулась чья-то черная голова.

Татьяна закричала.

— …Прямо в центральную лагуну, — увлеченно рассказывал Олег в камеру. — Длина туннеля — метров семьдесят, я такого в жизни не видел! Подтверди, Макс!

— Подтверждаю, — Кольцов помахал рукой. — Совершенно уникальная штука. Выглядит так, будто кто-то его отполировал изнутри.

— Я думаю, течение, — перебил его Самойлов. — Хотя, конечно, версия о базе фашистских подводных лодок мне нравится больше…