Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)

Она смотрела на лагуну, боясь даже на мгновение отвести взгляд, как будто это могло разрушить что-то очень хрупкое и важное. Поэтому она не сразу обратила внимание на крики, доносившиеся со стороны «Хатшепсут». А когда наконец поняла, что матросы кричат по-арабски «Беда, беда!», целую минуту не могла заставить себя повернуться.

— Мы потеряли друг друга в лабиринте, — с трудом подбирая слова, проговорил Кольцов. Руки его дрожали — наливая себе и Татьяне коньяк в пластиковые стаканчики, половину он разлил на песок. — Там… там сам черт ногу сломит. Я, как обычно, плыл впереди, потом увидел, что Олега за мной нет… вернулся к выходу… а его и там нет. Видимо, он повернул в какой-то из боковых коридоров. Я минут двадцать его искал. Ты же знаешь, по инструкции я должен был сразу вернуться на поверхность и ждать…

«Это правда, — тупо подумала Татьяна. — Кто только придумал эти людоедские инструкции для дайве-ров? «Если вы потеряли вашего бадди под водой, ищите его не более пяти минут, а затем поднимайтесь на поверхность». Конечно, авторы инструкции исходили из принципа минимализации жертв. Но ей-то от этого не легче!

— У меня уже воздух кончался, когда я его нашел, — Кольцов выпил свой коньяк, как воду, даже не поморщившись. — Он застрял в таком длинном узком кармане, там и развернуться-то было негде… Я надеялся, конечно, что Олег еще жив. Долго не мог поверить, Танюш… совал ему свой октопус… а он, понимаешь, он уже не мог…

Голос его прервался. Он схватил бутылку и сделал большой глоток прямо из горлышка.

— Прости, Танечка, прости… Олег — он для меня был как брат… Больше, чем брат…

«Больше, чем брат, — повторила про себя Татьяна. — А ведь правда, больше. Друг, старший партнер по бизнесу, бадди… Кто тебя вывел в люди, кому ты обязан всем, что сейчас имеешь? Олегу. А что толку, если ты даже спасти его не сумел?»

— Прекрати, — сказала она неожиданно резко. — Прекрати, пожалуйста, у меня болит голова.

«Что я такое говорю? — изумилась Самойлова. — Какая голова? Олежка погиб, муж мой, любовь моя, а у меня, видите ли, голова болит! Нет, это не я, это кто-то внутри меня говорит моим голосом, это какой-то паразит, забравшийся в мое тело, как в фильме «Чужой»…»

Максима, однако, ее слова совершенно не удивили, Он часто закивал и плеснул себе еще коньяка.

— Конечно, Танечка. Ты выпей таблетку и ложись спать. Я все устрою. Сейчас свяжемся с береговой охраной, сообщим о том, что у нас случилось, дождемся их, все формальности уладим, и обратно в Египет. В Дахаб не пойдем, это долго, по такой жаре… ну, ты понимаешь. Высадимся сразу на границе, там до Асуана рукой подать, а в Асуане есть международный аэропорт. Послезавтра уже будем в Москве.

— Да, — механически, как кукла, повторила Татьяна. — Послезавтра будем в Москве.

«Вы все умрете», — сказал страшный старик. Теперь она знала, что он не был умалишенным. Он точно знал, что Олег мертв. Каким образом — Татьяна понять не могла. Но он знал. И если он предрек им всем смерть на этом острове, значит, ни один из них не вернется в Москву.

Вот только говорить об этом Кольцову не нужно.

— Иди, Максим. Я побуду тут… с Оксаной.

— Как она? — спросил Кольцов. Равнодушно, как будто судьба девушки его совсем не интересовала.

— Лучше уже. Спит только все время.

— Я ей вколол димедрол с тавегилом, — сказал Максим. — Может до утра продрыхнуть.

«Что-то не так, — подумала Татьяна беспомощно. — Как-то он странно говорит, только я не понимаю, в чем эта странность… Сейчас вот сосредоточусь и пойму…»

— Я возьму «Зодиак», — Кольцов поднялся резким, энергичным движением большого хищника. От его растерянности не осталось и следа. — Не волнуйся, я скоро вернусь.

«Он слишком спокоен, — поняла вдруг Самойлова. — Он играл, когда глотал слезы и проливал коньяк… На самом деле он совершенно спокоен, вот что показалось мне странным. Он рассуждает четко, по-деловому, как будто ведет заседание совета директоров. Или как будто все уже продумал… давным-давно…»

Она замерла, пораженная внезапно мелькнувшим подозрением. Даже перестала дышать. Кольцов шел по берегу, направляясь к привязанному к пальме «Зодиаку». Высокий, широкоплечий, уверенный в себе. Слишком уверенный в себе.

«Это невозможно, — кричал ее рассудок, съеживаясь под ледяным взглядом поселившегося у нее внутри Чужого. — Он бы никогда так не поступил! Он всем был обязан Олегу, без Олега он — никто! И потом, они же друзья, сколько раз они погружались вместе и вместе выпутывались из разных переделок… Ты ошибаешься, Максим не мог, не мог специально оставить его там умирать!»

— А ты проверь, — насмешливо ответил рассудку голос завладевшего ее телом паразита. — Ты ведь можешь кое-что проверить, так давай, сделай это! Довольно тешить себя иллюзиями!

Татьяна откинула крышку ноутбука. Папка «Красное море, 24 октября». Фотографии и видеоролики, сделанные Олегом сегодня с утра.

Вот они спускаются по туннелю… Камера рыщет по гладким, словно отполированным стенам, время от времени в объектив попадает сама Татьяна — ее длинные ноги, туго затянутая в синий неопрен попка… Ну конечно, ничего удивительного — Олег, снимавший ролик, плыл за ней, вот и не упустил случая лишний раз запечатлеть любимую женушку для истории…

Татьяна всхлипнула и ткнула курсором в другой видеофайл.

Это был именно тот ролик, который она искала. Кольцов, чрезвычайно гордый собой, держит на ласте чудовищную бородавчатку. Позирует перед камерой, выпячивает грудь — не аквалангист, а живая скульптура «Повелитель глубин». Но вот рыба-камень делает вялое движение хвостом… из распоротого бока ее поднимается темное облачко то ли крови, то ли яда, и Максим, мгновенно потеряв всякую важность, скидывает рыбу на дно. Уродина медленно опускается к подножию кораллового куста, а Кольцов, проворно отплыв в сторону, пытается вытереть ласту о песок. Олег продолжает зачем-то держать его в объективе камеры, и Таня вдруг понимает, что движение, которым Максим вытирает ласту, на самом деле всего лишь имитация движения — между плоскостью ласты и поверхностью дна отчетливо виден разрыв в несколько сантиметров.

Она прокрутила этот ролик несколько раз, пока окончательно не убедилась в том, что Кольцов и не думал вытирать яд рыбы-камня со своей ласты. Только делал вид. А выбравшись на берег, демонстративно швырнул ласты под ноги Оксане, прекрасно зная, что она так или иначе к ним притронется. А это означало…

«Теперь у тебя достаточно информации, — вновь прозвучал в ее голове голос Чужого. — Выводы делай сама».

Некоторое время она сидела неподвижно, пытаясь привыкнуть к открывшейся ей новой, отвратительной картине мира. Полными слез глазами смотрела на нарисованный яркими, щедрыми красками пейзаж райского острова, за которым проступало что-то невыразимо страшное, бесконечно чуждое. Таня видела темно-синюю плиту моря в белых крапинках бурунов, голубое, словно затянутое прозрачной дымкой небо над ним, полоску вскипающего прибоя у первой линии рифов, плетеные стволы пальм с гнущимися по ветру желтовато-зелеными листьями. Видела косо взлетающих над волнами чаек, похожих на оторвавшиеся от полосы прибоя бурунчики. Видела застывшую на фоне окутанного дымкой неба белоснежную красавицу яхту и спешащую к ней надувную моторную лодку, у руля которой сидел убийца ее мужа. А за всей этой фальшивой красотой она каким-то внутренним зрением видела мертвое тело с посиневшим лицом, лежащее на палубе «Хатшепсут» и небрежно прикрытое куском парусины.