Егор Фомин - Лестинца

- О мой рыцарь! Лишь тебе только и удастся меня спасти! Помоги же мне скорей!

Кан-Тун, движимый благородным и не только этим порывом бросился прямо к ней. Два шага осталось до девицы, как вдруг чьи-то руки ухватили его под мутной водой. Сама девушка вдруг преобразилась. Ее волосы оказались мхом, покрывшим ветви куста. Руки вытянулись, пальцы слились перепонками. Кожа стала темной и блестящей, а в оскаленной пасти блеснули клыки.

Принц попытался, было, рвануться назад, но чудовище бросилось прямо на него, увлекая под воду.

Кинувшийся вдогонку Ригг увидел, как у болотного островка, мокрые блестящие тела болотных людей скручивают Кан-Туна. Не раздумывая и мгновения, он бросился на помощь. Прямо перед ним из трясины выросли гладкие головы болотников. Ткнув в первого слегой, выхватил нож, полоснул морду второго. Но остальные ловко набросились на него, утягивая вниз. Ригг опутанный скользкими от жира телами, понял, что их не одолеть, но отчаянно продолжал сражаться. Все смешалось грязным клубком.

За сегодняшний день Лансу удалось пройти не так много. В этом проклятом болоте не было сухого места чтобы переночевать. Спасало лишь то, что он мог идти по несколько суток кряду, не останавливаясь. Мешали только тяжелые мысли о случайных своих спутниках. Они казались малыми детьми. Корил себя, за то, что дал уговор идти с ними. То, что он ушел в лесу, оставив их с дикарями, мало трогало поначалу, лишь потом совесть потихоньку стала грызть заскорузлое сердце.

За его жизнь слишком часто погибал тот, кто был с рядом, спутник или соратник. Приходилось хоронить. И теперь не хотелось с кем-либо даже знакомиться, не говоря даже о том, чтобы идти вместе. Так было легче.

А теперь он обещал. И мог бы помочь им там, в лесу, но не сделал этого. Боялся за свою броню, коросту. И нарушил слово. Они, если и спаслись, все равно теперь пропадают. И потом, даже если он поможет, пропадут.

Нет. Все-таки, должен сделать все, что может.

Развернулся и, ускоряя насколько возможно шаг, проверяя тупым концом копья, тропу, поспешил назад. Он должен был успеть.

Интуиция подгоняла, а он привык доверять ее позывам.

Он услышал впереди возню Крына с Итерниром, что все глубже и глубже погружались в трясину, и тут же в стороне от тропы уловил звуки боя. Протянул Крыну тупой конец копья, одним могучим рывком вытянул его на тропу, и, оставив копье, бросился в сторону сражающихся.

Когда добрался до места схватки, ситуация была куда как плачевной. Дюжина странных существ с длинными тонкими руками и ногами, покрытые короткой густой жирной не промокающей шерстью, скрутили Кан-Туна, и терзали Ригга.

Меч привычно прыгнул из-за спины в руку и, вздымая горы воды, Ланс бросился в самую гущу схватки. И без того обагренная кровью мутная вода стала красной. От стремительности стали в привычных руках Ланса не было спасения. Никто даже не смог уйти. Не успел.

Ни принц, ни охотник серьезно ранены не были. Несколько царапин, ушибов и все. Видимо, были нужны живыми.

- Спасибо, что помог, - искренне поблагодарил Ригг.

- Прими благодарность и от меня, - добавил принц, пытаясь элегантно поклониться, хотя и не без тени брезгливости.

Ланс, не слушая их, уже шел к тропе.

Поддерживая совсем ослабевшего Кан-Туна, вернулись к Итерниру с Крыном. Те, тяжело дыша, пытались оправиться от перенесенного напряжения.

- О, так ты, все-таки, с нами? - воскликнул Итернир, завидев Ланса.

- Я обещал, - ответил тот после продолжительной паузы.

- То-то ты так в кусты дернул, когда филин заухал!

Но Ланс не слушал. Или делал вид, что не слушал.

С тем и пошли дальше. Постепенно Итернир и принц ослабели настолько, что Ригг с Крыном шли рядом, постоянно их поддерживая. А потом из болота полезли его обитатели.

Ланс, который шел впереди без устали работал копьем, устилая дно болота его детьми. Сначала те нападали по одному, потом группами. Уже и Риггу с Крыном приходилось браться за оружие. Нападавшие откатывались, перегруппировывались, получали подкрепление и вновь атаковали.

К концу дня бой уже не прекращался. Спасало лишь то, что никто из нападавших не был вооружен. А когда Ригг почувствовал, что болото скоро кончится, напор еще усилился. Даже Ланс начал уставать. А те все лезли и лезли из мутной воды.

Принц и Итернир вяло плелись, закрываемые спутниками, и, сквозь бред, горячо благодарили.

Когда нога Ланса уже в глубокой тьме ступила на сухую землю, трескучий крик множества глоток потряс болото. Но с тем болотные люди и отступили. Они ушли так тихо и незаметно, будто их и не было вовсе. Лишь сочащиеся кровью неглубокие порезы на коже Ригга и Крына напоминали о них.

Ригг тут же велел Крыну разжечь костер, а сам обтер насухо больных. Вскоре весело затрещало пламя, согревая и обсушивая путников. От насквозь мокрой одежды повалил густой пар, сливаясь с, казавшимся вечным, туманом.

Больные же потеряли всякий контакт с миром. Их бросало то в жар, то в холод. Оба бредили и метались по земле. С великим трудом удалось влить им в горло отвар Ригга. Но вскоре это дало свои результаты: они приутихли и погрузились в дрему, полную дурных сновидений.

8

Наутро туман все еще не рассеялся. Зато больным стало гораздо лучше. Они даже охотно поели.

- Знаешь, - заявил, проснувшись, Итернир Риггу, - я, наверное, даже поем. Ты не знаешь, к чему бы это?

- Да, вообще-то, откуда же мне знать? - совершенно серьезно ответил Ригг, но, почесавшись, все же предположил, - может, к дождю?

- Ага, точно! - улыбнулся Итернир, - а ты шутник! И все же, почему это вчера еще я пластом лежал, а теперь даже прыгать и скакать могу, э-э-э... то есть, почти. А?

- Так то, наверное, от того, что из болота вышли, - задумчиво ответил охотник, - шибко уж место это было нездоровое.

Итернир даже забрал у Ригга свои вещи, хотя и шел все еще нетвердо. Кан-Тун, однако, благодушно отказался принять свой груз у Крына.

Земля здесь была каменистая, даже травы становилось тем меньше, чем дальше уходили от болота. И, кроме того, все круче становился уклон вверх.

А потом они вышли из тумана. Поднялись по склону выше него. Мир сразу переменился. В тумане это был маленький мирок с тесно сдвинутыми стенами. Который успел даже некоторым показаться уютным и обжитым. А теперь границы раздвинулись в необозримые дали. Прямо перед путниками заслонила половину мира скальная стена в несколько десятков человеческих ростов.

Суровая истресканая под напором ветров и дождей поверхность, уходящая в недостижимую высь, наводила на мысли о великом. О собственном ничтожестве перед громадой вечного.

Справа и слева тянулся каменистый склон, из которого вырастала стена, обрывающийся прямо в бездонно-глубокое голубое небо. А позади под ногами разливался туман. Вся поверхность болота была скрыта им, словно дно озера водой. Лишь кое-где немощно поднимались корявые болотные деревья. А вдали темно-зеленой полоской виднелся лес, который словно нежным ворсистым ковром покрывал равнину, раскинувшуюся посреди неба на ступени лестницы.