Егор Фомин - Лестинца

Каморка эта была наполнена старым хламом, тряпками, уже никому не нужными и потому эту каморку не отпирали уже много лет, а может, думалось юному принцу, даже несколько столетий. И кто тогда знает, что здесь можно отыскать? Принц искал, но, почему-то, ничего не отыскивалось.

Он никому не показывал свое убежище, это были только его владения. Старший брат Ун-Тун ходил всегда надменный и напыщенный, ведь он был первым наследником, ему, никому другому, предстояло принять бразды правления и твердой рукой вести корабль государства. Он всегда подчеркивал это остальным принцам и особенно Дун-Туну, второму принцу. Они всегда шумно ругались, кричали, размахивая руками, пока были детьми, дрались, а потом, повзрослев, Дун просто уходил прочь.

С этих пор он стал отличаться от прочих принцев особой необузданностью и отчаянностью забав. Отроком еще ходил в одиночку на вепря, нырял в самую пучину бурного потока, переодевшись простолюдином, гулял по городу, задирая взрослых. Рос сильным и ловким, но отчаянность его и погубила. Он сорвался с крыши, гуляя по самому коньку, и разбился на смерть. Случайно. Так об этом было сказано.

А Ун продолжал пенять первородством уже третьему принцу Рен-Туну. Тот отличался тихим нравом, а, повзрослев, и вовсе не часто появлялся в мужском обществе, предпочитая сеновалы и тихие уголки в компании смазливых девиц.

Однако каждого из них воспитывали как будущего государя. Мало ли что может случиться со старшими принцами? История государства знала случаи, когда и шестнадцатый принц принимал правление.

- Вы, и никто иной, хозяева этой земли, - говорил им отец, - вы благословенны самими богами...

- Постой, отец, - прерывал Дун, - но как раз за благословением нас и посылают вверх по лестнице, выходит, что первый наследник правит без всякого благословения, а как регент?

- Если богам угодно, чтобы Восходящие не вернулись, - степенно отвечал отец, - значит, они благословляют уже принявшего правление. Знайте, дети мои. Знайте, что все, что есть на этой земле, и все, кто живут на ней - ваша собственность. Вы - хозяева этого и господа. Выше вас лишь старшие братья, отец и боги.

- Погоди, отец, - вновь прерывал второй принц, - но в нашем государстве много людей считаются свободными, а ты говоришь, что они наши - рабы. Как так?

- Пусть они считают так, как им хочется, - все так же спокойно и степенно отвечал отец, поглаживая бороду, - важно, чтобы вы знали что вы истинные их хозяева. Что любой простолюдин жалок в сравнении с вами...

Кроме этих бесед принцев учили и верховой езде, и владению оружием и многому другому. Надо ли говорить, что относились они к этому, как ко всякой другой учебе, пытаясь пропустить занятие при малейшей возможности?

Кан-Тун мало думал о предстоящей своей судьбе, принимал все, связанное с привилегиями его семьи как данное. И не прислушивался к словам своего старого верного слуги, который начинал иногда поучать:

- Учитесь, светлый принц, - кряхтел он, старательно вычищая камзол принца от следов очередного похождения, заменившего урок, вы только и есть надежа вашего народа. Народ-то он же темен. Вот как я. И без вас беспомощен. Вы только и способны решать за нас...

Принц принимал это лишь как похвалу своему происхождению, не задумываясь о смысле этих слов.

Но все же принцы росли во многом предоставленные самим себе. И Кан-Тун проводил в своей каморке большую часть времени, мечтая о том, каким правителем он будет. Будет, не смотря на все препятствия, выдвигаемые судьбой.

А потом он открыл тайный ход. Отодвинув какой-то ящик в своей каморке, случайно задел какой-то камень кладки, и часть стены отошла в сторону, с жутким воем ржавого железа.

Там в темном и пахнущем затхлой сыростью проходе оказался целый мир, полный тайн и загадок. Теперь в распоряжении принца был весь дворец. Он мог безнаказанно лазать на кухню, добывая самые лакомые куски. Мог слышать и видеть все, что происходит в замке в каждом уголке. Хотя, этот лабиринт и таил множество опасностей. Однажды, принц проблуждал целые сутки в поисках выхода. Продрог, оголодал и уже боялся, что никогда не выберется из этих переходов.

А один случай он всегда вспоминал со смехом. В одной из комнат он застал молодого придворного, который приставал к служанке. Тот говорил красивые слова, яростно клялся в верности, но она вырвалась и, смеясь, убежала. Это удивило принца, поскольку он видел этого придворного с совершенно другой женщиной. Гораздо чаще и гораздо более искренним. Не привыкший усмирять свои желания, он прямо из своего укрытия спросил:

- Почему ты клялся ей, ты же ее совсем не любишь?

- Кто здесь?! - всполошился придворный и даже выхватил меч.

Глядеть на его обеспокоенное лицо было так смешно, что принц прыснул и, смеясь, вышел из-за панели, скрывавшей потайной ход.

- Ах ты, маленький мерзавец, - сразу прекратил суету придворный, - вот я тебя сейчас ремнем!

- Нет! Скажи, скажи! - капризно потребовал принц, - зачем?

- А может тебя выпороть, все-таки?

- А я все папке расскажу!

- Ладно. Скажу. Ты уж меня извини, что я так по-простецки. Просто до Ёнка надоел этикет, - присел придворный на диванчик, всякий аристократ при дворе, должен быть политиком, а политик должен быть дальновидным и предусмотрительным. Вот эта служанка, знаешь, кто она?

- Нет! - помотал головой принц.

- Это служанка самой герцогини Врельской! Она ей про меня расскажет всякого хорошего. Глядишь, та мной и заинтересуется. Да и вообще, герцогине муж все тайны рассказывает, а та своим служанкам их передает, так что я в накладе не останусь! - придворного это радовало.

Но была еще одна сцена, невольным свидетелем которой, был принц.

Он шел мимо отцовых покоев, когда услышал громкие голоса. Спорили отец и мажордом. Принц был потрясен, худородный мажордом смел, повысить голос на отца, на государя! Затаив дыхание, принц замер.

- Зачем, старый, выживший из ума, идиот, ты велел вывести из Пирении войска?! - бушевал мажордом, - зачем тебе это понадобилось?

- В конце концов, - отвечал отец, но, к ужасу принца, без привычной твердости в голосе, - я здесь хозяин...

- Ты хозяин?! Только для того, чтобы показать гонор ты загубил дело многолетних трудов! Мы же все уже обговорили!

- Ты забываешься!..

- Нет! Это ты забываешься! Забыл ночь своей коронации? Может повторить? Помнишь, какие у тебя были глаза, когда я и капитан гвардейцев пришли к твоей постели? Ты тогда чуть не обмочился, мажордом вспоминал с мстительным весельем, - надо бы повторить. Ты тогда много лет беспрекословно выполнял все, что от тебя требовалось.

- Хватит! - хлопнул по подлокотнику кресла отец, - я больше не буду твоей марионеткой. И Пирения нам не нужна. От своих нищих спасения!..