Егор Фомин - Лестинца

Крын висел над бездной, подавленный беспомощностью своего состояния пытался вывернуться, зацепиться за край, но пальцы соскальзывали. Он ощущал как поклажа и все тело неумолимо тянет вниз. Он видел, что у принца нет сил, чтобы вытянуть и даже чтобы держать его. Он чувствовал себя виноватым, но не мог, не в силах был просить принца, чтобы тот отпустил его и спасся хотя бы сам.

Кан-Тун последний раз собрался с силами, и, чувствуя, как глаза вылезают из орбит, рванул Крына наверх. Тот совсем немного, на пол-ладони поднялся, но этого хватило, чтобы вцепиться в край.

Пальцы скользили по отполированной поверхности, но там, наверху, принц уже обессилено замер. Надо было подтянуться, перевалиться через край, но слишком много он потратил сил в схватке с великанами, слишком неумолимо тянула вниз ноша.

С каждым мгновением он чувствовал, как слабеет, как пальцы понемногу близятся к краю. И приготовился к последнему рывку. Он его ждал как самого светлого праздника, и как день самой тяжелой работы, в своей жизни. Всю свою душу, все свое естество, всю свою жизнь, всю боль и слезы в глазах матери, и скупые вздохи отца вложил он в этот рывок.

Поднялся до края, чуть ли не зубами вцепляясь в камень, закинул ногу на нижнюю ступень. И тут почувствовал, как вырвавшийся из обессиленного забытья принц помогает перевалиться на саму ступень.

Оба скрючились, пытаясь принять устойчивое положение на узких и крутых ступенях, сцепились вместе, вжались в лестницу, и позволили себе перевести дух.

- Послушай, Ригг, как самый, что ни на есть глазастый из нас, взгляни, там эта проклятая лестница такая же узкая? - вопросил Итернир.

- Сейчас погляжу, - отвел взгляд от бесконечных ступеней Ригг, - сколько хватает моих глаз - да. Эй! Глядите! Вокруг-то какая красотища!

От восхищенного возгласа даже Ланс прекратил неумолимое восхождение и огляделся. Действительно, он много повидал миров, но нигде не замечал такого великолепия: то недосуг было, то случая не подворачивалось. Оба застыли, не в силах оторвать глаз от раскрывшейся картины мира.

Итернир скептически повел взглядом вокруг, восхищенно присвистнул, верный своим привычкам, но, заметив, какими глазами смотрят вокруг спутники, насторожился, и странно спокойным и четким голосом проговорил:

- Сейчас осторожно, без лишних движений опуститесь на ступени, и постарайтесь при этом не глядеть вниз.

Ланс тут же настороженно напрягся и медленно начал опускаться. Ригг повернул к Итерниру непонимающее лицо, и как только он столь резко оторвал взгляд от картины внизу, его тут же качнуло, повело в сторону, но привычное, натренированное тело к счастью быстро справилось, установив шаткое равновесие. Вопросительно и беспомощно он смотрел на Итернира, застыв на полусогнутых коленях, раскинув руки.

- Медленно опускайся, - все понимающим, но не менее уверенным, тоном почти приказал тот, - и не отрывай от меня глаз.

Настороженно цепко не отпуская связующую нить взгляда, на порой предательски подрагивающих коленях, он медленно-медленно опустился и попытался охватить ступень, будто не собираясь никогда больше с ней не расставаться.

- Не надо смотреть вниз, - проговорил Итернир наставительным тоном, когда все немного успокоились, - от этого может закружиться голова, а ноги дать короткую слабину. А на такой узкой лестнице это значит - фьюить! И внизу. Это - закон! - подвел он черту и весело подмигнул Риггу, - ну, что? Струхнул малость?

- Да есть немного, - смущенно признался тот.

Чем вызвал уважительный взгляд со стороны Ланса.

- Молодец, что не стал оправдываться, - поспешил объяснить Итернир Риггу. - Я бы, например, сказал бы, что это у меня так, шнурки развязались.

Напряжение слегка спало.

- Слушайте, чего я скажу, други, - помпезно заявил Итернир, поелику ветер мне нашептал, что вечер уже не за горами, а ночевать на таких роскошных ложах, - он похлопал по узкой ступени, на которой сидел верхом, - мне не представляется возможным, предлагаю, не сходя с этого места, свершить обряд принятия пищи и опосля уже рвануть наверх, уповая лишь на то, что всемогущие боги в милости своей предусмотрели наверху отдохновение для страждущих. Уж там-то мы и отоспимся. А?

- Наверное, было бы неплохо, - почесал в затылке Ригг, прислушиваясь к гудящим ногам, и, замечая краем глаза, что Ланс уже без лишних слов развязывает тесемки мешка, меж тем внимательно глядя, чтобы копье никуда не соскочило.

- Прошу вас, пожалуйста, угощайтесь, - сказал Ригг, доставая жареное мясо, переложенное ароматными травами и приготовленное столь искусно, что от запаха голова кружилась надежнее, чем от взгляда за край.

Итернир гордо отстегнул от пояса флягу превосходного вина, а Ланс скромно и молча выставил на общий стол свою нехитрую снедь солонину, хлеб и овощи.

Из-за узости ступеней сидеть было не слишком-то удобно, даже Итерниру не помогал свернутый плащ. Даже лакомый кусок не тешил. Но все стойко держались, стараясь не нарушить шаткого равновесия общения.

- Ригг, братишка, - не прекращая жевать, вспомнил Итернир, о давно заданном вопросе, - за всей этой суетой сует со всякими великанами, кстати, здорово мы их все-таки приложили, а принцу этому я башку все-таки откручу, не нравятся мне все эти высокородные, мы как-то забыли о том разговоре, что вели с тобой. Помнишь?

- Вообще-то нет, - честно признался Ригг, отрываясь от куска мяса.

- Я о том, зачем ты на эту гору полез? Я к тому, что тебя такая любящая девица ждет, чего же тебе еще надо?

- У меня мать заболела. Травянкой, - ответил он, отставляя еду в сторону, - отца-то давно уже лес забрал. Хозяин его порвал. А мать заболела. Заболела давно, да все говорить не хотела, думала обойдется. А когда голова стала кружиться, да слабость такая напала, что ходить не смогла, тогда только и сказала. Да я и сам уже пошел за Прином, знахарем нашим. Он-то и сказал, что травянка. И лечить уже поздно. Если бы, сказал, сразу, то, может быть, все бы и обошлось. А теперь, говорит, только чудо...

Помолчали.

- Ничего, - после долгой паузы вновь оживился Итернир, дойдем. Будем живы - не помрем. А помрем - не пропадем.

- А ты? - спросил Ригг, в свою очередь.

- Чего - ты? - изобразил Итернир полнейшее недоумение.

- Ну, зачем ты сюда пошел, - пояснил Ригг.

- А-а?! - изображая глухоту, приставил с уху ладонь тот, - Кого позвать?! - и, насладившись изумленным видом охотника, смилостивился, - Да ладно, не серчай. Это я так, шалю. Я, понимаешь, от природы чрезвычайно любопытен. Страшно мне интересно, что это есть за Лестница такая, и отчего вниз никто никогда не возвращался. Только иногда в лесочке под нею находили вдреб расшибленные тела Восходящих. Шибко я, понимаешь, интересуюсь, что там такое наверху.