Сергей Павлов - Акванавты

В упряжке четверо: две Манты, я и Болл. Мы с превеликим трудом тащили мертвого кракена к краю обрыва. Огромная туша, перевитая тросом, медленно ползла по песку. Манты клевали носом от чрезмерной нагрузки. Мы помогали им нашими плавниками.

Сначала мы сбросили щупальца — они повисли над пропастью, словно издохшие анаконды. Потом, стараясь не пачкаться слизью, мы столкнули с обрыва хвост, оперенный ромбическим плавником. И туша спрута, потеряв равновесие, канула в пучину.

При помощи фар мы с Боллом обменялись мнениями относительно дальнейших действий. Болл намекнул, что, поскольку первая часть нашего плана провалилась, надо приступать к выполнению второй. Предложение было разумным. Расчет на то, что наш загадочный кальмар приплывет на площадку, как только начнет работать агрегат, не оправдал себя, и теперь нам не остается ничего другого, как довериться случаю… Две обширные террасы, которые мы, изучив батиальную карту, намеревались обследовать, расположены по ту сторону гряды. Болл предлагал плыть над массивом — километров пять по прямой. Я предложил спуститься ниже и пересечь массив по ущелью. Этот путь в два раза длиннее, но зато перспективнее в смысле возможных находок. Болл согласился с большой неохотой. Он мало верил в находки.

Мы оседлали трапеции Мант и начали километровый спуск.

Появились акулы. Это было совсем некстати. Я выхватил нож. Но белые бестии старались держаться за пределами освещенной воды, и скоро я потерял их из виду. Поведение хищниц показалось мне странным: они зачем-то крейсируют здесь, тогда как на дне их ожидает великолепный завтрак. Быть может, они уже пообедали? Что-то не верится. Сытая акула — явление почти невероятное.

Наконец в глубине забрезжили отсветы прожекторов. Лучи осветили наклонную каменистую осыпь. Среди камней выделялась размерами и диковинной формой серая глыба. Это мертвый кальмар. Тусклые линзы огромных неподвижных глаз… Еще недавно они казались мне рубиновыми фонарями.

Лучи прожекторов обеих Мант одновременно метнулись в сторону. Я оглянулся и увидел нечто такое, что впервые заставило меня вспомнить о существовании кабинки скутера; на фоне освещенных скал, судорожно вздрагивая, медленно поворачивалась какая-то красноватая и, на первый взгляд, бесформенная масса. Кроме переплетенных в змеиных извивах щупалец, кошмарная химера не имела ничего общего ни с одним из известных мне морских животных. Только потом я разобрал, вернее, догадался, что это — два спрута, сцепившихся в смертельной схватке.

Разъяренные чудовища с остервенением обкусывали друг у друга щупальца и тут же пытались их пожирать! Причем, разобрать здесь, где чьи конечности, было явно невозможно, но это обстоятельство, по-моему, ничуть не смущало бойцов. Щупалец много, и половина из них, естественно, принадлежит врагу. На вкус они одинаковы, а в остальном — как повезет.

Над скалами промелькнули жуткие силуэты еще нескольких спрутов. Я заметил, что Болл неоднократно вскидывал квантабер, но стрелять не решался. Тоже понял, наконец, что это в сущности нелепо… Манты равнодушно следили за маневрами кальмаров, провожая их лучами прожекторов. Перед выходом в воду мне с трудом удалось уговорить Болла перестроить программу активной обороны Мант так, чтобы грозное разрядное устройство приводилось в действие вручную или ультразвуковым сигналом. И сейчас я подумал, что это была очень удачная мысль.

Исчерпав резерв неповрежденных щупалец, спруты-забияки решили прекратить дуэль. Разомкнув объятия и выпустив густое облако чернил, враги ударились в бегство. Нам тоже вряд ли следовало мешкать, и я направил Манту в обход утеса, памятного мне по прошлому посещению. Но едва лучи прожекторов раздвинули тьму в том направлении, я заставил скутер остановиться…

Сзади надвигались огни скутера Болла. Я сделал предупреждающий знак рукой, указал на кабину и ультразвуком скомандовал Мантам выключить свет. Наступила глубокая тьма. Будем надеяться, что у Болла хорошая реакция, и что он так же, как и я, лежит сейчас в тесной кабинке, сжимая левой рукой рукоятку разрядника. Ну вот, подумал я, начинается веселая игра «Угадай, кто?». В глубоководном варианте эта игра обещает быть намного забавней. Кругом скалы — справа скалы, слева и сзади. А перед носом — лес копошащихся гигантских щупалец. И какое-то из них радиоактивное, в этом густом, ухоженном лесу. Отступать некуда и незачем. Надо угадывать. Кругом — непроглядный мрак. Такой непроглядный, что больно глазам. Ничего, пусть привыкают. Я знаю, что слизь на теле кальмаров светится в темноте. Знает ли Болл?..

Я услышал тонкий свист. Не тонкий, а тоненький, как острие иглы. Это заработал инжектор — вода в кабинке обогащается кислородом. Надежная машина, умная. Вот только напрасно мы доверяем машинам оружие. Лучше, когда рукоятку разрядника держит рука человека. Даже если человек этот немного взволнован, потому что он видел в нескольких метрах отсюда, у самого дна, стаю спрутов, шутить с которыми просто опасно.

Впрочем, здесь не так темно, как раньше казалось. То есть, конечно, темно, но эта затемненная до полной невидимости среда прозрачна для малейших проблесков света, а мрак перестал быть сплошным — что-то мерцало и зыбилось в мягких перламутровых тонах. Будто брошенная на черный бархат горсть мелкого жемчуга. При свете луны жемчуг мерцает таинственно и тревожно. Здесь нет луны, нет жемчуга. Только мерцание. Таинственное и тревожное… Привыкли глаза — яснее становилась картина. Там, где минуту назад в лучах прожекторов проступали тяжелые объемы скал, теперь на фоне угольно-черных пространств повисла кружевная сеть робко светящихся цветов. Опаловые лепестки невиданных и явно неземных растении…

Нет, это все не могло быть Землей. Это другая планета — планета сбывшихся грез и фантазий, имя которой — Океан. И как на каждой вновь открытой планете, пришельцам здесь есть чем наполнить глаза, украсить свой внутренний мир. А в этом, по-моему, главное. Иначе стремление к открытию новых миров не имело бы смысла.

В кружевные узоры странного пейзажа гармонично вписывались голубые фонари. Тускнеющие в их неверном сиянии, неуклюже ворочались огромные серовато-зеленые призраки. Фонари беспокойно блуждали с места на место. Будто бы духи пучин проверяли сохранность несметных сокровищ.

Один из фонарей покинул орбиту своего движения и закачался на волнах голубого огня в каком-нибудь метре от Манты. Осторожно открыв створки кабины, вглядевшись, я узнал карликовую акулу. Брюшко этого прелестнейшего существа источало такое яркое голубое сияние, что я без труда мог разглядеть отдельные ворсинки на черных пальцах моей руки.