Г. Цирулис - Мир приклюяений 1956 (полная версия)

— Мужу она не показывала.

— Это вам точно известно?

— Ну конечно. Иначе Петр не промолчал бы. А вот тетка Оли видела шарж. Я помню, она еще встретила меня на улице и стала бранить: как я смел издеваться над чистой любовью ее племянницы!

— Кто заходил в вашу комнату, когда вас не было дома?

— Соседка, Анна Ильинична. Этой зимой и Комаров.

— А он-то почему заходил?

— Когда я жил с ним, еще до его женитьбы, мы сложились и купили комод. В своих ящиках он хранил спортивные вещи. После женитьбы он не унес их к себе, иногда заходил даже в мое отсутствие, чтобы взять из комода ту или иную вещь.

— Где находилась записная книжка?

— Она все время лежала в комоде. Я ею не пользовался. Она очень толстая. Ее неудобно носить в кармане.

— Я вынужден оставить записную книжку у себя, — сказал Мозарин. — Она приобщается к делу.

— Пожалуйста, — ответил Румянцев и тихо добавил: — Я сегодня видел Олю. У меня сердце разрывается, поверьте… Вам известно, кто этот… этот зверь?

— Да!

— И он сознался? — еще тише спросил Румянцев.

— Нет еще!

— Простите! — пробормотал художник, судорожно дернулся и еле слышно произнес: — Можно идти?

Мозарин подписал пропуск. Художник пошел, еле передвигая ноги, спохватился, что забыл шапку. Взяв ее, он вторично сказал: “Простите!” — и вышел из комнаты.

Опять у Мозарина осталось то же впечатление, что и после первого допроса Румянцева: свидетель странно вел себя, может быть, утаивал важные для следствия показания. Капитан послал повестку тетке Ольги Комаровой, просил ее явиться завтра утром.

Мозарин пошел было в столовую Управления, но вспомнил об утреннем телефонном разговоре с матерью и сказал Байковой, что съездит домой.

Часа через два, возвращаясь в троллейбусе на службу, капитан снова и снова обдумывал, как провести допрос Комарова. Прежде всего это будет психологическая разведка. Она покажет, как воспримет тренер тот или иной вопрос, как он владеет собой и умеет ли вовремя найтись. Это подскажет, как вести допрос дальше. Главное — не давать волю своим чувствам, вовремя сдержать себя. И, пожалуй, надо притвориться простодушным и доверчивым: пусть Комаров думает, что Мозарин — молодой, неопытный следователь. Пусть Комаров вволю лжет, не надо ему мешать. Именно ложные показания и изобличат его.

Капитан набрал номер телефона, который дал ему Градов, и вызвал тренера. Тот сказал, что немедленно выезжает, и добавил, что его могли бы пригласить и раньше. Мозарин по его вызывающему тону почувствовал: преступник будет держать себя нагло.

Комаров, войдя в комнату, снял меховую куртку, бросил на стул, положил сверху кепи и сел. Он был в спортивном костюме из синей байки. Мозарин заметил, что шаровары потерты и на локтях заплаты. Значит, он умышленно надел этот костюм!

— Я прежде всего вынужден протестовать! — внушительно сказал Комаров. — Вы нашли мою жену, товарищ Мозарин! Вы были обязаны в первую очередь известить меня, меня!

— Я послал вам повестку, — спокойно ответил капитан, — но оказалось, что вы уехали в больницу.

— Хотел уехать. А вот сижу, работаю. Просвета не вижу. И потом, разве вы, специалисты своего дела, не могли разыскать меня?

— У нас тоже много работы, гражданин Комаров. Но, конечно, так или иначе — мы вручили бы вам повестку.

— Ну хорошо, — продолжал тренер, меняя тон. — А виновный, надеюсь, арестован?

“Вот как! Сразу берет быка за рога”, — подумал Мозарин и уверенно объявил:

— Сегодня возьмем преступника под стражу.

— Прошу извинения, товарищ Мозарин. Как ваше имя, отчество? — Комаров заметно оживился.

— Михаил Дмитриевич, — ответил капитан.

— А вы, Михаил Дмитриевич, не скажете мне имя этого негодяя? Это не человек в коричневой шубе?

— Не имею права оглашать сведения, Петр Иванович, — ответил Мозарин, — но обещаю: вы первый узнаете, кто убийца вашей жены.

— А все-таки, Михаил Дмитриевич, затянули вы с его арестом.

— Нет, Петр Иванович! Дело очень сложное, надо иметь крепкие доказательства

— А вы их не имели?

— Теперь все доказательства налицо, но… не выяснены кое-какие мелочи, а ведь надо все выяснить до конца. Сообщаю это вам доверительно.

“Кажется, понемножку успокаивается”, — подумал капитан.

— Разумеется! — подхватил тренер, кладя руки на колени. — Может быть, я помешал вам своим приходом? Ведь вам, — он почти усмехнулся, — надо выяснить кое-какие мелочи…

— Нет, что вы, Петр Иванович, — возразил Мозарин. — Наоборот, я думаю воспользоваться тем, что вы пришли.

— Сделайте одолжение, Михаил Дмитриевич.

Капитан медлил, постукивая пальцами по столу. Боясь расстроить тренера, он мягко спросил:

— Вы могли бы опознать одежду вашей жены?

— Да. А что?

Мозарин встал, подошел к шкафу, достал коричневую юбку Ольги Комаровой и положил ее на стол.

— Можете удостоверить, что это ее вещь?

Тренер посмотрел на юбку, пощупал материю и пожал плечами.

— Я помню, что полтора года назад жена шила себе костюм из такого материала. Но это материал очень ходовой. Фасон тоже обычный. Право, не знаю, как и ответить на ваш вопрос. Точно подтвердить, что эта юбка моей жены, не могу. — Он легким движением положил ее на место. — А где вы ее взяли?

“Играет неплохо”, — подумал капитан и вслух сказал:

— На территории Покровского-Стрешнева.

— И больше там никаких вещей не нашли?

— А разве там должны быть и другие вещи? — быстро спросил Мозарин и поглядел в глаза Комарову.

— Не понимаю вашего вопроса, Михаил Дмитриевич, — учтиво ответил Комаров, смотря в глаза капитану. — Может быть, другие вещи я мог бы опознать точнее.

— Я хотел сказать, — пояснил офицер, — разве в Покровском-Стрешневе часто разбрасывают вещи?

— Ну откуда мне знать, Михаил Дмитриевич! — проговорил тренер, успокаиваясь. — Я ведь по горло занят спортом, гимнастикой…

— Погодите, — остановил его Мозарин, как будто что-то припоминая, — там нашли еще один предмет.

Капитан снова подошел к шкафу, вынул батистовый платочек и, не сводя глаз с Комарова, положил его на стол. Тренер взял платочек в руки, посмотрел на метку. Лицо его было спокойно.

— Это платок моей жены, — сказал он.

— Где она его носила, Петр Иванович?

— По большей части в нагрудном кармашке жакетки. Вот так, Михаил Дмитриевич! — И тренер сунул платочек в кармашек своей спортивной куртки.

— А зачем вы положили этот платочек в карман юбки? — спросил капитан тем же тоном.

— Я?! — воскликнул Комаров, настораживаясь. — Положил?

— А кто же, по-вашему? — строго спросил офицер и чуточку подался вперед. — Кто?

— Оля положила. Она шла к тетке в поселок. Был мороз. Она надела беличью шубу и не жакет, а вязаную кофточку. Уходя, взяла этот платок из кармана жакетки. Положила в карман юбки. Так я полагаю…