Кейт Форсит - Пруд Двух Лун (Ведьмы Эйлианана - 2)

Изабо стояла столбом, разинув рот. Она не могла поверить в то, что Мораг оказалась Банри, женщиной, которую она с детства привыкла считать своим врагом. Она не могла в это поверить, продолжая думать, что это какая-то ошибка. Но ведь Латифа не могла так ошибаться? Старая кухарка помогла Майе сесть, нажимая пальцами на ее раздувшийся живот. Майя вскрикнула и ударила Латифу по руке.

- Тихо, милая, тихо, - уговаривала ее Латифа. Потом обратилась к Изабо, - Королевское дитя должно было родиться только через месяц! Это просто ужасно. Что стряслось?

Изабо, дрожа от страха и волнения, попыталась рассказать. Шокированная внезапностью нападения Лазаря, она была потрясена и перепугана и тем, что ее подруга Мораг оказалась Банри - самой могущественной женщиной страны. Все произошло так быстро. Разводя огонь, она украдкой поглядывала на бледное, блестящее от пота лицо Банри - теперь она так привыкла пользоваться кремнем, что ей и в голову даже не приходило разжигать огонь силой мысли. Это был ее величайший враг, женщина, которую она поклялась низвергнуть. Весь ее мир встал с ног на голову.

Латифа расстегнула платье Банри и осматривала опухший синяк на ее боку.

- Поднеси свечу поближе, Изабо, - пробормотала она. - Кровь все еще течет. Спасти ребенка будет нелегко...

Услышав эти слова, Майя закричала.

- Нет, нет, вы должны спасти мое дитя! Вы должны спасти мое дитя! повторила она плача.

Где-то в вышине пронзительно закричал ястреб.

- Успокойтесь, милая, - спокойно сказала Латифа. - Я сделаю все, что в моих силах. Вы должны быть спокойны, потому что ребенку и так несладко. Скажите, вы чувствуете схватки?

Майя кивнула, ее глаза потемнели от страха и боли. Латифа положила на живот Банри ладонь и прижалась к ней ухом.

- А теперь, Ваше Высочество, вы должны в точности исполнять то, что я скажу вам.

- Нет, я не могу, не сейчас, - стонала Майя. - Слишком рано, еще не время.

- Вам, может быть, и рано, Ваше Высочество, но этот младенец уже готов родиться.

Когда Латифа попыталась уложить ее, Банри замотала головой и засопротивлялась, бормоча:

- Нет, нет, не так... Мне нужна... вода.

Изабо попыталась дать ей попить, но та только всхлипнула и, отпихнув чашку, попросила позвать Сани. Но старую служанку нигде не смогли найти, и Майя снова закричала, прося воды, но когда Изабо поднесла к ее губам поильник, она лишь слабо отмахнулась.

Роды были долгими и трудными. Изабо никогда раньше не видела, как рождается ребенок, и страдания Майи ужаснули ее. Но она очень многое знала о травах, применявшихся в родах, ибо это было одним из главных Умений любой знахарки.

Был миг, когда они испугались, что и мать и ребенок умрут. Им никак не удавалось остановить кровотечение, и дыхание Майи стало неглубоким и неравномерным, а пульс под пальцами Изабо пугающе замедлился. Латифе пришлось развернуть ребенка в матке и вытащить его оттуда почти без помощи матери.

Это было крохотное красное сморщенное существо, покрытое желтоватой слизью. Старая кухарка перерезала пуповину и со знанием дела перевязала ее. Где-то в вышине все еще раздавались крики ястреба.

Изабо погрузила новорожденную девочку в таз с теплой водой, смывая родовую смазку. Пальцы рук и ног малышки были заметно перепончатыми, а кожа мерцала странным радужным светом. На ее шее, прямо под ушами, виднелись три узкие прозрачные щели, почти невидимые на бледной коже. Изабо показала их Латифе, которая нахмурилась и тихо пробормотала:

- Странно. Говорят, в Карриге младенцы иногда рождаются с перепончатыми пальцами, как у лягушек, но таких отметин я никогда раньше еще не видела.

Майя пыталась посмотреть на ребенка, но сесть сил не хватило. Латифа сноровисто запеленала малышку и передала ее матери.

- У вас прелестная дочурка, - оживленно сказала она, ничем выдавая своего замешательства.

Горькое разочарование исказило лицо Майи.

- Дочь! Нет! Не может быть.

- Это действительно девочка, правда, пока чуточку маленькая и слабенькая, но она вырастет.

Майя оттолкнула младенца. По щекам у нее текли слезы.

- Нет! - закричала она. - У меня должен был родиться сын. Я должна была родить сына. Какая мне польза от дочери!

- Как вы можете говорить такие вещи о своей малышке, - успокаивающе сказала Латифа. - Я уверена, что от дочерей пользы не меньше, чем от сыновей...

Майя покачала головой и начала всхлипывать.

- Какая мне польза от дочери, - повторяла она. - У меня должен был родиться сын! - Она с такой яростью отпихнула спеленатую малышку, что плачущая девочка чуть не свалилась на пол. Латифа больше ничего не сказала, лишь передала младенца Изабо, а сама принялась утешать Майю.

Девушка устало уселась на землю, качая малышку. Девочка выпростала крошечные кулачки, ее красное личико сморщилось еще больше. Изабо захлестнула волна нежности, и она одним пальцем погладила мягкую ладошку. Малышка немедленно зажала его в кулачке. Девушка подняла голову и увидела, что глаза Майи прикованы к ней и ребенку. Они были темными от страха и страдания и еще от какого-то чувства, которое Изабо затруднилась определить. Ей показалось, что больше всего оно походило на ненависть.

НИТЬ ПЕРЕРЕЗАНА

ЗИМА

ЛУКЕРСИРЕЙСКИЙ ДВОРЕЦ

Изабо сидела у огня, качая на руках плачущего младенца.

- Тише, Бронвин, тише, моя маленькая, - напевала она.

Латифа стояла на коленях над очагом, раздувая огонь. Ее маленькие черные глазки покраснели, смуглое круглое лицо сморщилось от слез. Ри чуть не умер этой ночью, и лишь травы Изабо помогли ему остаться в живых. Она знала рецепт митана Мегэн, снадобья, содержащего наперстянку, ягоды боярышника и ландыш, которое могло подстегнуть любое ослабшее сердце.

После прибытия в Лукерсирейский дворец Изабо редко выходила из королевских покоев. Забота о маленькой Бронвин почти полностью легла на ее плечи, ибо Майя была слаба и равнодушна. Банри так и не оправилась после сильного кровотечения, и все еще лежала в постели с залегшими под глазами синими тенями. С тех самых пор, как ее перенесли из экипажа, она лежала здесь, отвернувшись к стене.

Королевские покои состояли из семи просторных комнат, связанных друг с другом позолоченными резными дверями. Спальни Ри и Банри открывались каждая в свою гардеробную и гостиную, а центральную комнату временно превратили в детскую. Теперь Изабо спала именно здесь, в кроватке, немногим большей колыбельки маленькой Бронвин, и куда менее роскошно украшенной.

Изабо металась между этой небесно-голубой комнатой и покоями Ри и Банри, уговаривая их поесть, выпить ее настои и взглянуть на свою прелестную дочку. Поняв, что знания Изабо о целительстве намного превышали ее собственные, Латифа переложила на девушку большую часть ухода за королевской четой, а сама тем временем попыталась привести в порядок дворцовое хозяйство. Номинально кухарка все еще управляла им, но она была настолько расстроена быстрым угасанием Ри и так волновалась о будущем, что ничем не напоминала себя прежнюю, деятельную. Часто, когда они с Изабо в тишине ночи бесшумно хлопотали в королевских покоях, старая кухарка плакала, заламывая руки. Она призналась Изабо, что сама приняла Джаспера в этот мир и никогда не думала, что он умрет раньше нее.