Аркадий Стругацкий - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 34

За последние века пребывания человека на Земле людям удалось вымостить бетоном и сталью почти всю поверхность планеты. Нам приходится разрушать эти покрытия, для того чтобы планета снова могла дышать. Было бы быстрее и эффективнее использовать взрывчатые вещества и кислоты, но быстрота ч эффективность не очень нас заботят; кроме того, есть опасения, что взрывчатка и кислоты нанесут экологии еще больший вред. Поэтому мы применяем машины с рыхлителями, которые вставляются в крупные трещины, уже появившиеся в бетоне. Куски покрытия, после того как мы их поднимаем, обычно быстро крошатся сами. Облака цементной пыли разносятся ветром по улицам городов, покрывая останки зданий тонким слоем серовато-белого порошка Эффект получается изящный и освежающий. Вчера Поль предположил, что, поднимая облака пыли, мы, возможно, тоже наносим экологии вред Эта мысль напугала меня, и я доложил о ней руководителю нашей группы Поля переведут в другую группу.

Ближе к концу они все здесь носили скафандры, похожие на наши, только более сложные. Эти скафандры валяются повсюду, словно оболочки гигантских насекомых. Наиболее оснащенные модели напоминают настоящие индивидуальные дома. Очевидно, их можно было не покидать даже для выполнения таких важных функций, как продолжение рода и деторождение. В нашем понимании именно нежелание людей Земли выходить из скафандров для выполнения этих функций послужило причиной резкого уменьшения численности населения.

Наши философские дискуссии. Бог создал эту планету Тут мы в каком-то смысле единодушны, если не заострять внимания на определении таких понятий, как «бог» и «создание». Но зачем Он принял на себя столько хлопот, создавая Землю, если в Его намерения входило сделать ее непригодной для жизни? Создал ли Он людей специально для этой цели? Или люди проявили свою свободную волю? Может быть, Бог избрал такой ход событий, чтобы отомстить собственному творению? Но зачем же Ему мстить своему творению? Возможно, подходить к разрушению Земли с точки зрения морали и этики просто неверно Я думаю, правильнее будет рассматривать этот процесс чисто в эстетическом плане, как отвлеченное достижение искусства, нечто вроде fouette en tournant или entrerhat-dix, [8] Хореографические термины (фр.). выполняемых ради самих себя и не требующих объяснений. Только этот путь позволит нам понять, как люди Земли могли проявлять столько энергии и единодушия, участвуя в собственном удушении.

Срок моей службы здесь скоро закончится. Но, испытав нечто столь ошеломляющее, я никогда уже не буду прежним. Хочу выразить свою благодарность за возможность увидеть Землю почти такой, как знали планету ее обитатели: ржавые ручьи, разъеденные долины, фиолетовые небеса, грязно-синие лужи, руины, голые холмы, пламенеющие реки. Скоро, благодаря самоотверженной работе групп восстановителей, подобных нашей, эти поверхностные, но все же красивые эмблемы смерти исчезнут. Планета станет просто еще одним миром для туристов, может быть, обладающим сентиментальной привлекательностью, но утратившим уникальную ценность для чувствительной души. Как уныло это будет снова приятная зеленая Земля. И зачем? Зачем? Во Вселенной достаточно планет, пригодных для жизни, но только одна Земля. Может быть, все наши труды здесь — ошибка? Иногда я думаю, что, взяв на себя осуществление этого проекта, мы были неправы. Но в такие минуты я напоминаю себе о нашей фундаментальной незначительности. Процесс исцеления естествен и неизбежен. С нами или без нас планета очистит себя. Ветер, дождь, приливы. Мы только чуть-чуть помогаем ей.

До нас долетел слух, что на Тибетском плоскогорье обнаружена колония живых землян, и мы отправляемся туда, чтобы узнать, правда это или нет. Зависнув над огромной пустой равниной рыжего цвета, мы замечаем медленно движущиеся громоздкие фигуры. Может быть, это земляне в скафандрах странной конструкции? Мы опускаемся. Члены других групп восстановителей уже здесь и окружили одно из найденных существ. Оно движется по неровному кругу, издавая непонятные крики и хрипы, потом останавливается напротив нас, но никак не реагирует, словно не замечает наших приветствий. Мы кладем его на землю, но оно продолжает бездумно двигать ногами, хотя подняться уже не может После короткого совещания мы решаем препарировать его Внешние пластины снимаются достаточно легко, но внутри нет ничего, кроме шестереночных передач и колец блестящей проволоки. Ноги и руки его теперь не двигаются, хотя довольно долго что-то еще продолжает жужжать и щелкать внутри. Прочность и стойкость этих машин оставляет у нас благоприятное впечатление. Может быть, в будущем подобные существа полностью заменят мягкие и хрупкие формы жизни на всех мирах, как это случилось на Земле.

Ветер. Дождь Приливы. Вся печаль стекает в океан.

«Кто контролирует прошлое, контролирует будущее; кто контролирует настоящее, контролирует прошлое» — емкая формула оруэлловского «1984». Вместе с двумя другими всемирно известными антиутопиями оруэлловский роман возвратило нам само время. Вернее, текущий миг, потому что время — запущенная в будущее стрела. Ему не присуща та мистическая цикличность, что кое-кому все еще мерещится в череде минувших веков.

Ее-то и возьмем на заметку, памятуя о замкнутой формуле тотального контроля.

Выпрямим круговую орбиту во временную шкалу, дабы прояснить коренное — причинно-следственные связи: «Мы» Евгения Замятина (1922) — «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932) — «1984» Джорджа Оруэлла (1949). Знаменательные вехи! Полигон истории, на котором добивались обломки рухнувших империй и возникали захватывающие воображение контуры нового, вожделенные и устрашающие. Каждый сумел разглядеть здесь свое. Разительные параллели рождали и мрачная очевидность, и субъективизм отбора, и, не в последнюю очередь, унаследованность традиций. Строительная площадка Замятина отличалась аморфностью форм. Она была порядком завалена обветшалым хламом. Многое из того, что мерещилось, пророчески проницалось, пребывало в зародыше. Революция и контрреволюция, наука и техника, литература и искусство, раскрепощение и террор, фашизм и социализм — все было причудливо переплетено в устрашающую конструкцию, чем-то подобную фантасмагорическому полотну Сальвадора Дали «Предчувствие гражданской войны».

Четко отшлифовались грани Единого Государства. Мир рациональной бездуховности был исчислен и взвешен с аналитической точностью: от незримых хранителей до иллюзорного счастья рабов, от газовых камер до людей-нумеров. Все сбылось. И как сбылось!