Сам Люндваль - Мир Алисы

version="1.0" encoding="utf-8"?> sf Сам Люндваль a7a24ead-2a93-102a-9ac3-800cba805322 Мир Алисы

Фантазия писателя переносит нас в поистине удивительный мир, где живут герои старинных преданий, мифов, знаменитые литературные персонажи. Живут во плоти и крови, сохраняя, однако, свои сказочные атрибуты и возможности, хотя иные из них предстают перед читателем в не совсем привычном для него свете. И когда далекие потомки землян, рассудочные и сугубо практичные люди, какими их рисует Люндваль, соприкасаются с персонажами и явлениями, придуманными их предками, «здравый смысл» становится в тупик перед полетом мечты, вольного духа и игры.

И вдруг вступает мрачная фантазия. Люди попадают в город 2900-го года, где сгустились и реализовались все самые мрачные пророчества западных фантастов, «Трезвость» деловой реальности встречается здесь и смыкается с такой же, если не еще более зажатой, унылой реальностью выдуманного Мегаполиса.

Новый поворот – и потомки тех, кто некогда покинул Землю, вернувшись из космоса, пытаются силой подчинить себе прародину. Война, бессмысленные сражения, милитаристский угар... Здесь с особой силой чувствуется неприятие автором безответственного бряцания оружием.

Белый жеребец поднялся по извилистой тропе на вершину горы рано утром, когда на востоке еще только разгоралась заря. День выдался жаркий, но жеребец час за часом стоял неподвижно и ждал, потому что какое-то смутное чувство подсказывало ему, что именно это от него требовалось. Под ним в горячем мареве ширились просторы, и существа там, внизу, беспокойно двигались, ожидая, когда он подаст желанный сигнал. Но то, что предсказали старые женщины, произошло только вечером. Космические корабли появились в небе неожиданно, повиснув в горячем воздухе, как комариный рой. Они поднимались и опускались, словно капли расплавленного белого металла, в голубом вечернем свете. Движимый неодолимым желанием, древней тоской по тому, что должно было случиться и случилось теперь, жеребец напряг мускулы и бросился с уступа вниз. Огромные белые крылья широко распростерлись в воздухе и без видимого напряжения подняли его к темнеющему небу. Он сделал круг над горой, сопровождаемый тысячами глаз, в которых выражалась мольба, и полетел над вечным свинцово-серым морем туда, где в туманной дали совершали свой танец серебристые звездолеты. За ним поднялась в воздух туча летающих существ, гонимых вперед тем же беспричинным неодолимым желанием, той же тоской, которые испытывал и он сам. Неслись вперед валькирии на летающих конях, птица Феникс, Сфинкс, рыжий силач из Трудванга в боевой повозке, запряженной двумя козлами; тысячи и тысячи самых различных существ устремились вдаль высоко над землей. Над всей этой стаей в колеснице летела Медея с возницей, который неистово погонял упряжку драконов. А чуть поотстав от всех остальных, жужжал большой жук, бросивший вечернюю звезду Venus Mechanitis на произвол судьбы. Имя жука было Кепре, и он по своей натуре ничем не отличался от своих спутников. Но впереди всей процессии летел Пегас, тяжелыми взмахами крыльев направляя свой путь над морем к пляшущему комариному рою. Белая грива развевалась на ветру, и воздух стонал под ударами могучих крыльев. Пегас летел над морем, которое когда-то называлось Средиземным, он летел к далеким островам, где на одном из космических кораблей приземлились люди.

Первый корабль вынырнул из темнеющего неба, сделав крутой вираж над грядами гор и черными массивами лесов, и стал спускаться к земной поверхности. Он падал, описывая широкие круги, беззвучно, словно легкое перышко. Длинные переливающиеся всеми цветами радуги крылья, которые придавали кораблю сходство со стрекозой, пульсировали в изменчивых каскадах света, струившегося над Землей причудливым сиянием. Корабль проскользнул между двумя поверженными металлическими пилонами. Когда-то они зеркально блестели полировкой, а теперь стали матово-черными и покрылись трещинами, в которых гнездился упрямый мох. Корабль развернулся над ржавой стартовой площадкой, искореженной до неузнаваемости проросшими древними стволами деревьев, и тихо застыл на месте. Черный цилиндрический корпус неподвижно завис в полуметре от поверхности. Пульсирующие в силовых полях крылья перестали светиться и исчезли. Из окружающих теней к кораблю шагнули сумерки, проплыли над ним и бессильно замерли. За ними ждала ночь – тяжелая, необъятная, полная волнующей первобытности, насыщенная брожением отшумевших эпох. Времени у нее было много, она могла ждать.

Двое мужчин сидели возле неприветливого, по-спартански строгого пульта управления, расчерченного на геометрические секторы. Женщина в просторной голубой одежде подошла к воздушному шлюзу, и массивный люк с мягким шипением пополз вверх. Она обернулась и посмотрела на спутников.

– Ну?

– Что ну? – Один из мужчин встал, тяжело опираясь на пульт. Взгляд был рассеянным, губы плотно сжаты. – Здесь нет жизни. А чего ты, собственно, ожидала? Чтобы у трапа стояли члены комитета, созданного для встречи нашего корабля?

Голос говорившего был резким и скрипучим и никак не гармонировал с его солидной фигурой.

– Нет, по все же это так... так не похоже на то, что я себе представляла, – сказала она, вглядываясь в темноту, которая медленно наступала на корабль.

Она держала руки за спиной, сжимая и разжимая пальцы; ее тяжелые черные волосы каскадом рассыпались по плечам; знакомый силуэт казался чужим и недоступным в слабом запахе благовонных трав.

– Понимаешь, Джослин, – сказала она, – все это как-то призрачно, неосязаемо...

– Конечно. Вполне естественно.

Джослин сосредоточил внимание на приборах. Она пожала плечами, продолжая смотреть в темное отверстие люка.

Другой мужчина, сидевший в пилотском кресле у светящегося видеоэкрана, не произнес ни слова. Он откинулся на спинку, положил руки на колени, глаза его были закрыты, на губах застыла легкая улыбка. В бликах трепещущего света его лицо отливало металлом. Джослин медленно выпрямился.

– Ну что ж, – сказал он, – будем выходить.

Все, что окружало космический корабль, было когда-то одним из крупнейших ракетодромов на планете Земля. Но это было пятьдесят тысяч лет назад. Сейчас местность стала почти непроходимой: там и сям возвышались развалины зданий и остовы машин, среди обрушившихся стен вставала буйная поросль металлических балок и каркасов, повсюду стволы деревьев победоносно простирали свои ветви над техническим чудом давно прошедших времен.