Александр Казанцев - Полярная мечта (С иллюстрациями)

— Лево на борт! — скомандовал он рулевому.

Корабль менял курс, чтобы лавировать вблизи ушедшего катера. Брызги волн долетали до мостика. Галя ощущала вкус соли на губах.

— Волны не разгулялись. Воды мало, — указал Федор на море. — Катеру безопасно. — Он словно оправдывался перед Галей.

Со стороны мола слышались особенно сильные взрывы.

По трапу бежал радист без шапки, в расстегнутом кителе:

— Товарищ Ходов, связь потеряна. С катером связи нет!

— Как нет? Прошу прощения, как нет? — повысил голос Ходов.

Галя почувствовала, что руки и ноги у нее похолодели. Она хотела что-то спросить, но не смогла. Когда она стояла на льду около полыньи, в которую провалился ее вездеход, она не ощущала такого страха.

Ходов, горбясь, ушел вслед за радистом. Федор подошел к Гале и сжал ей руку выше локтя. Он хотел сказать этим многое: о дружбе, о вере в Алексея, о силе, которую они, стоя тут на мостике, представляют. Галя благодарным взглядом ответила Федору.

У ног она заметила Гексу. Собака нашла свою хозяйку, угадала ее тревогу. Коснувшись рукой мохнатой шерсти, Галя стала смотреть вниз, на волны. Их гребни казались покрытыми снегом, скаты были рябыми, походили на выщербленный мрамор.

Ни одной льдины не было видно. Все они давно ушли на юг.

Снег запорошил капитанский мостик. Ветер сметал снежный слой, но мостик белел снова. Галя ощутила глухой удар, словно ледокол налетел на препятствие. Корпус корабля содрогнулся. Гекса тихо зарычала.

— Право руля, — спокойно скомандовал Федор. Галя взглянула на него и увидела, что он сунул в зубы трубку раструбом вниз. Табак высыпался на палубу.

Испуганная этим, Галя проследила за его взглядом и увидела осколки разбитой льдины, скользившие вдоль борта. А впереди перед ледоколом плыли еще льдины… Одна… другая… много льдин!..

Корабль ударял их носом. Они ныряли под воду, переворачивались, показывая острые углы.

— Айсберг! — крикнула Галя, не веря своим глазам.

Действительно, впереди, над льдинами, возвышалась ледяная гора, с зеленоватым отвесным срезом и снежной верхушкой. На самом ее гребне Галя различила покосившуюся ажурную мачту со все еще вертящимися крыльями.

— Ледяной мол?!

Это был кусок ледяного мола, разбитый, отломанный, всплывший…

Галя закрыла глаза рукой. Она ощутила легкую тошноту, как во время приступа морской болезни. Все было ясно. Мол был прорван.

— Право на борт! Вперед, до полного, — командовал Федор, уклоняясь от встречи с обломком мола.

Федор вел корабль в прорыв, чтобы увидеть размеры катастрофы.

Впереди и вокруг корабля все забелело. Льдины выскакивали из тумана. Судно содрогалось от ударов.

Появился Ходов, тяжело дышащий, в расстегнутом пальто.

— Паковые льды, — указал ему Федор на море. — Еще осенью у ледяных островов встали. Теперь прорвались. Хотел подойти к молу… вернее, к тому месту, где он был. Не одолеть. Отступаю.

— Не отступать! — крикнул Ходов. — Не отступай, Федя, голубчик, — добавил он.

Галя и Федор удивленно посмотрели на него. Ходов понял их вопрос.

— Идти надо в прорыв… искать, — говорил он, задыхаясь. — Не только радиосвязи нет. Катера нет…

— Как нет? — прошептала Галя.

Ходов закашлялся.

— Радиолокаторы не обнаруживают катера. А ведь Алеша там… Алеша… и другие: Денисюк, Петров, Омулев…

Галя вцепилась руками в реллинги. Она смотрела вокруг широко открытыми глазами. Льды в отгороженном море, ветряк на айсберге… Василий Васильевич, который называет Алексея Алешей… Она смотрела на Ходова, и верхняя ее губа вздрагивала, словно Галя хотела что-то сказать и не могла.

А Ходов, подойдя к ней близко и глядя куда-то в сторону, через ее плечо, говорил:

— Сын у меня погиб во время войны. Таким, как Алеша, мог быть. Я потому и к Алеше, как к сыну, относился. А я давно, Галенька, заметил, что вы его любите…

Эти простые задушевные слова, сказанные всегда сухим, черствым Ходовым, произвели на Галю большее впечатление, чем если бы она увидела, что Ходов схватился за голову.

— Вперед, до полного! — скомандовал Федор. — Радиолокаторам продолжать поиски. Соседним ледоколам идти на сближение со мной. — Он держал перед собой трубку микрофона. — Дать вызов береговой авиации. Сообщить Росову, он в ледовой разведке над полыньей.

— Мол прорвало. Мы начнем его снова. Мол будет построен, — говорил Ходов Гале, отлично понимая, что она, как и он, думает сейчас не только о моле.

Мимо ледокола проплывал айсберг, на снежном скате которого виднелись опрокинутые ребристые стены радиаторов.

Галя не могла больше смотреть на море. Она отвернулась.

Плотная муть окутывала море. Ветер гнал тяжелую массу тумана над гребнями волн, смешивал со снегом, но рассеять не мог.

Льдину вскидывало на пенные хребты и бросало в седловины меж волн. Огромная вначале, она вскоре разломилась, подтачиваемая водой со всех сторон.

На льдине стояли четыре человека. Ветер силился сбросить их в воду, волны пытались вырвать льдину у них из-под ног, но люди, наклонившись против ветра, стояли, крепко держась друг за друга. Они походили на конькобежцев, рванувшихся вперед. На соседних волнах прыгали плохо различимые белые пятна льдин.

Люди молчали.

И в этом молчании выражалась вся безвыходность их положения. На тающей льдине они попали в теплое море. Пройдет некоторое время, и вся масса виднеющихся сейчас в тумане белых льдин исчезнет, исчезнет и та, что приютила четырех.

Еще на корабле было принято решение: Алексей и Александр Григорьевич с двумя помощниками отправятся на мол и решат на месте, есть ли необходимость взрывать заложенные еще при строительстве мины, чтобы проделать в плотине проход и дать выход льдам.

Сейчас, стоя с друзьями на льдине, Алексей вспомнил, как принял он решение о взрыве. Трещина перерезала всю плотину. В других местах могло быть так же. Если напор льдов не ослабнет, мол погибнет. Нужно тотчас, не медля ни секунды, дать выход льдам. Это было предусмотрено. Для того и были оставлены в сооружении заряды, управление которыми было сосредоточено на каждом километре Алексей решил, что взорвать мол на протяжении одного километра мало. Нужно это сделать по меньшей мере на трех, еще лучше — четырех километрах. Дядя Саша останется там, где был один из пультов управления взрывом. Денис и Витяка отправятся на катере к соседнему пульту. Сам же Алексей побежит на коньках — он в расчете на это захватил их с гидромонитора — в противоположном направлении, до следующего пульта. Он мог бежать быстрее, чем шел катер, поэтому он взял на себя два пульта.

Это был необыкновенный бег. Штормовой ветер сбоку заставлял не только сгибаться в поясе, но и наклоняться, как на крутом вираже, «ложиться на ветер». Поверхность ледяного мола была идеально гладкой. Ветер смел с нее снег, и, будь солнце, она бы блестела. Но солнца не было, была серая муть, в которой ничего не было видно. Время от времени проносились назад ажурные башни ветряков. Алексей считал их, чтобы остановиться в нужном месте.