Селия Фридман - Время истинной ночи

"Но от нее и в самом деле может быть польза, - внушал он себе. - Она может владеть информацией. - Но за этой мыслью таилась другая. - Я просто не могу бросить ее на произвол судьбы".

К тому времени, как они разбили лагерь, все тело у него разболелось и он мечтал лишь о том, чтобы присесть и больше никуда не идти. Поэтому он не возразил против того, чтобы девочка начала снимать с лошадей поклажу и разбирать ее. Конечно, многое они потеряли. Не самые нужные вещи и не самые главные, но тысячу полезных мелочей, прихваченных с собой именно на тот случай, что когда-нибудь они могут понадобиться. Ну да ладно. К такой экспедиции, как эта, готовишься заранее и запасаешься впрок всем необходимым, а потом судьба сдает карты по-своему и приходится довольствоваться тем, что у тебя осталось. По крайней мере, у них остались пледы и примитивная палатка, которую собрала Хессет. И кое-какая еда.

Когда все оказалось на своих местах - и развели костер, и принесли с реки воду и поставили ее в котелке на огонь, и лошадей отвели в сторонку и привязали на ночь, и Йенсени забралась в палатку, чтобы по-настоящему поспать, - после всего этого он позволил себе вытянуться на траве в надежде отдохнуть. Но буквально через минуту к нему подсел Таррант.

Они посмотрели друг другу в глаза. Дэмьена не интересовало, что означает взор Тарранта, - не интересовало потому, что он знал это и так.

Охотник заговорил первым:

- Вам неизвестно, кто она такая. Вам неизвестно, что она такое. Опасность, связанная с ее пребыванием среди нас...

- В лесу? Что она нам сделает? - Усталой рукой Дэмьен смахнул со лба засохшую грязь. Губы пощипывал соленый пот. - Она дитя, Охотник. Очень усталое, невероятно напуганное дитя. Я хочу вывести ее из этого окаянного места. Когда прибудем в города, расположенные на побережье, тогда и решим, что с ней делать. - Он сцепил руки, мрачно уставился на них: грязь под ногтями, да и пальцы не намного чище. - Не здесь. Не сейчас. Не когда я настолько устал, что не могу думать как следует.

- Она не просто дитя, и вы понимаете это. Если у нее дар Видения - в любой форме, - то у нее может оказаться и сила. Она ведь узнала в вас священника, мне сказала об этом Хессет. Неужели вы не понимаете, что из этого следует?

- Понимаю. Прекрасно понимаю. Но если даже она посвященная...

- Не все посвященные психически нормальны, - напомнил ему Таррант. Строго говоря, нормальны лишь очень немногие из их числа. И даже при наличии нормальных предпосылок тяготы, которым она подверглась, настолько невыносимы, что... - Он покачал головой. - А она, как вы совершенно справедливо изволили заметить, всего лишь дитя. Лишенное необходимой стабильности, это уж как минимум, особенно при таких обстоятельствах. Кто возьмется сказать, что происходит в темных закоулках ее мозга, кто возьмется определить, как и когда проявит себя внезапное безумие? Вы, знаете ли, играете с огнем.

- Давайте сформулируем так: я готов к огненной гибели.

Он увидел, как напряглись скулы Охотника, глаза его вспыхнули - или это в них отразилось пламя костра?

- Вы-то, может, и готовы, преподобный Райс. Будучи смельчаком и глупцом одновременно. Но я тоже участвую в экспедиции, да ведь и Хессет никуда не денешь. И наша миссия слишком важна и слишком опасна, чтобы рисковать подобным образом, даже если вы руководствуетесь отеческим инстинктом. Гибким движением он поднялся с места, поудобней пристроил плащ на плечах. - Подумайте над этим.

- Вы куда-то собрались?

- У меня есть дела.

- А мне казалось, на сегодня вы наубивались досыта.

Охотник остался внешне невозмутим.

- Потоки Фэа существуют независимо от того, замечаете вы их или нет. Мы уже достаточно далеко забрались на юг, так что имеется шанс на то, что теперь я сумею прочитать их и получить кое-какую информацию о нашем враге. И я предпочитаю не предпринимать Творений в непосредственной близости от нашей гостьи, если вы, конечно, не против.

Дэмьен и сам не знал, что в голосе Тарранта довело его самого до грани нервного срыва. Слова сами по себе были ничуть не более высокомерны и презрительны, чем обычные высказывания Охотника, а вот тон... тон был каким-то странным. Совсем чуть-чуть отличающимся от обычного, чтобы это отличие поддавалось определению, и все же оно несомненно имелось. И по какой-то причине его это нервировало.

- Разумеется, - выдавил он из себя. - Давайте.

И когда Охотник покинул лагерь, священник подумал: "Он что-то скрывает".

В лесной тьме, на маленькой поляне, настолько поросшей сверху ветвями, что вниз не пробивался даже лунный свет, Джеральд Таррант остановился. Подождал немного, собираясь с силами, а затем выкликнул имя Йезу. Как он и ожидал, формального Вызова на этот раз не понадобилось. Едва он произнес имя, как Кэррил материализовался из мрака.

- Итак? - спросил он. - Ты принял решение?

Плотно поджав губы, Охотник кивнул.

Демон протянул ему руку. На ладони мерцала крошечная звезда, пульсируя на иллюзорной плоти.

- Немного безвкусно, если вспомнить о твоих правилах, но он сказал, что в отсутствие материального контейнера он не в силах организовать ничего более достойного. А материальный контейнер не смог бы доставить я.

- Сойдет, - буркнул Охотник.

Он протянул руку за звездочкой. Та перелетела из ладони на ладонь, на белой коже Тарранта огонек разгорелся еще ярче.

- Хочешь, чтобы я ушел? - поинтересовался демон.

- Хочу, чтобы ты остался.

Он медленно сомкнул пальцы на звездочке. Сила, пульсируя, заструилась из нее и сразу же начала примериваться к потокам Фэа. Ни грана из этой энергии не потекло на юг, заметил он, и это было добрым предзнаменованием. Или, по меньшей мере, признаком того, что он находится в безопасности. А ведь возможные ловушки по-прежнему страшили его.

На поляне перед ним неторопливо сформировался некий образ. Сперва из тьмы проступили очертания человеческой фигуры - этот мужчина был ростом ниже самого Тарранта и выглядел далеко не столь молодо. Затем из плечей у призрака вырвалась алая субстанция и превратилась в тогу. В шелковую тогу, заметил Таррант, ничем не изукрашенную, но дорогую и искусно пошитую. А вот на тронутых старостью пальцах заблистали драгоценные перстни. И на седеющих висках вспыхнула золотая корона.

Когда формирование образа завершилось, перед Таррантом предстал мужчина лет пятидесяти, светлокожий, в меру подтянутый. Человек, который заботится о поддержании своего тела в форме. Вновь прибывший какое-то время помолчал, наверное, затем, чтобы дать Тарранту возможность рассмотреть себя как следует. А потом заговорил:

- Приветствую тебя, Владетель Меренты. - Он едва заметно, точно выверенным движением наклонил голову. - Мои слуги рассказали мне о твоих трудах и днях. Как мне выразить радость, охватившую меня, когда я узнал о прибытии сюда человека, настолько могущественного.