Олег Таругин - Сны разума

– Да уж, удивили вы меня, Анатолий Петрович, честное слово, удивили. Ну так позвольте и мне вас в ответ удивить, алаверды, так сказать. Не против? Нам все равно, насколько я понял, Колю ждать придется. Буквально с полчаса назад в голову пришло, перед самым вашим приходом, так уж получается. Надо бы записать, пока, как говорится, в памяти свежо и пиво не нагрелось. Короче, похоже, вы правы. И стало быть, мы теперь знаем, как от этой хрени братоубийственной защищаться…

Вездеход с номером «001» на ярко-оранжевом борту мягко катился по следам, оставленным двумя прошедшими раньше машинами – теми самыми, что увезли навстречу неизвестности семерых исследователей. Правда, кое-какое объяснение произошедшему обнаружилось, едва только Гвоздь влез в память бортового компьютера. Через несколько часов после того, как первый вездеход, с четырьмя исследователями и всем необходимым на борту, уехал устанавливать планетарный привязной маяк, его компьютер послал на базу экстренный сигнал опасности. Поскольку связаться с уехавшими ни по одному из каналов не удалось, а бортовой компьютер вездехода молчал, не отвечая на запросы и игнорируя автоматический обмен данными с оставшимися в лагере, было принято решение немедленно отправиться на помощь. Послав в космос тревожное сообщение – то самое, что запустило маховик спасательной операции, отчего-то возложенной на мощные флотские плечи, – трое планеторазведчиков с максимально возможной скоростью рванули следом, благо замолчавший вездеход успел передать отчет о пройденном маршруте.

Больше примитивный электронный «мозг» вездехода ничего сообщить не мог: канал связи со второй пропавшей машиной исправно работал, информируя о стопроцентной функциональной готовности всех бортовых систем, однако никакой ясности в судьбу пропавших исследователей это не вносило. Скорее наоборот – никто из десантников отнюдь не питал относительно последней особенных иллюзий. Шансы обнаружить планеторазведчиков живыми были весьма иллюзорны. Более чем иллюзорны. Три дня в подобной ситуации, на чужой и почти неисследованной планете, увы, немалый срок…

Ехать оказалось совсем недалеко, километров десять. Минут двадцать при такой скорости – вездеходы планеторазведки были, по сути, самыми обычными армейскими бэтээрами, только с демонтированным штатным вооружением, камуфляжем и силовой защитой. Все остальное – двигатель, система навигации и связи, грузоподъемность, скорость – осталось прежним.

Впрочем, сейчас попугаисто-яркая машина шла налегке, неся в своем чреве лишь троих: сержанта Бакова, ефрейтора Короткова и местного компьютерного гения рядового Гвоздева (положенные по выслуге лет лычки последний потерял как раз за помянутую попытку взлома регистратора боевого скафандра). Смешная нагрузка для двадцатитонной машины с тысячесильным двигателем и доставшейся от прототипа мощной композитной броней.

Висящий на орбите бэдэка пока молчал. Даниил, конечно, испытывал большие сомнения, что оставшееся на высоком геостационаре командование не знает про его авантюру, но и связываться с ним пока никто не спешил. Было ли это плохо или как раз наоборот, он не знал: космодесант зачастую становился пешкой в многоходовых партиях золотопогонных игроков, так что… «Доживем – увидим», – как говаривал его давным-давно погибший наставник, старший прапорщик Булаевский.

Возможно, посылая вниз именно его отделение, командование на нечто подобное и рассчитывало: количество полученных поощрений и благодарностей у него примерно равнялось числу взысканий и выговоров. Приказ никогда не был для Бакова неодолимым забором, опутанным поверху колючей проволокой, и ради выполнения поставленной задачи он частенько шел на его нарушение. В случае успеха это ему, как правило, прощалось; если же возникали некие осложнения , по счастью – отнюдь не частые, сержант ухитрялся отделаться «легким испугом» в виде очередного занесения в личное дело кучи неких нелицеприятных и вредных для его дальнейшего продвижения по служебной лестнице фраз. И вполне могло оказаться, что для выполнения этого задания как раз и нужен был кто-то, подобный Даниилу. Иными словами – тот, кто, не устрашившись праведного командирского гнева, постарается не просто выполнить, но и перевыполнить полученный приказ, его же при этом и нарушив…

– А вон и они, – прерывая поток его мыслей, сообщил Гвоздь, кивая на курсовой обзорный экран, – километра с три еще. На вершине, на полвторого примерно. Смотри быстрей, командир, счас мы в низину съедем – тогда вообще хрен чего увидишь.

Впрочем, не заметить на вершине далекого холма рыжее пятно одного из пропавших вездеходов было бы мудрено и без этого предупреждения. Собственно, на что и рассчитывали конструкторы: специальное покрытие не только ярко полыхало на солнце, но еще почти пять часов светилось после заката, что существенно облегчало поиски.

Даниил задумчиво хмыкнул про себя: подобный ориентир, при нынешнем развитии электронной оптики, прекрасно заметен даже с самой высокой орбиты! Это не говоря уж о аварийном маяке на борту вездехода и мощных скан-системах барражирующего на геостационаре корабля.

Однако же никаких поправок в первоначальный план действий с «Крыма» по-прежнему не поступало, хотя канал связи работал совершенно нормально: и тестовый сигнал, и телеметрия (это Баков проверил лично) проходили свободно. Мнемосвязь, будь она неладна, опять же…

Получалось: то ли тамошние наблюдатели вкупе с отцами-командирами все это дело откровенно прошляпили (ага, счас, прямо вот взял – и поверил!), то ли по-прежнему не считают нужным что-либо менять и во что-либо вмешиваться. Правда, был еще третий вариант, какой-то совсем уж мрачный: Бакову просто решили не мешать . Что именно – не мешать? Идти на риск, например. Или делать глупости. Чтобы потом посмотреть, к чему оный риск с оными глупостями приведут. Такая своего рода разведка боем, причем с разведчиком, так уж получается, играют втемную…

Вездеход меж тем нырнул в низину, примерно в километре плавно переходящую в склон искомого холма, прыгнул, ощутимо просев на амортизаторах, с невысокого распадка и уверенно потянул вперед. Даниил, смерив сидящего за управлением Короткова испепеляющим взглядом – для полного счастья и к вящей радости капитана Маркова, им только перевернуться по дурости не хватало! – и протянул руку к консоли управления защитой «конверсионного» бэтээра-вездехода. Система была привычной, той же самой, что и на штатной планетарной технике.

Над головой негромко щелкнули стопоры, и обе половинки броневой крыши разошлись в стороны, споро скользя вдоль бортов. Миг – и над головами сидящих в просторном отсеке десантников засинело подернутое жаркой полуденной дымкой небо. Между прочим, весьма удачное конструктивное решение, не претерпевшее сколь-либо существенных изменений за все годы своего существования. Полторы секунды – и полностью герметичная боевая машина превращается в бронетранспортер (или в данном случае вездеход) открытого типа. Удобно и в плане скорейшего выхода наружу, и в плане вентиляции боевого отделения на марше, и в плане дополнительной защиты: опускаясь вдоль бортов, сегменты крыши увеличивают бортовую защищенность ровно в два раза. Ну и плюс, конечно, силовая защита, но это уже только на армейских модификациях.