Олег Таругин - Сны разума

Задумчиво хмыкнув – почти что за двадцать лет службы подобную депешу он получал всего лишь один раз, да и то во время командно-штабных маневров групп флотов, – Сергей Геннадиевич подошел к сейфу. Ретиносканер коротко пискнул, подтверждая соответствие сосудистого рисунка сетчатки заложенным в память данным, встроенный в панель кодового замка тактильный сенсор тоже «узнал» папиллярные узоры пальцев владельца. Набрав цифровую комбинацию (семизначный код не только отключал замок, но и инактивировал небольшой термический заряд-самоликвидатор), капитан отомкнул дверцу, привычно оглядев небогатое содержимое.

Несколько папок с документами, полочка с компакт-дисками и информационными роум-кристаллами, искомый дешифратор и небольшой герметичный бокс с опечатанными секретными пакетами, предписывающими, что кораблю надлежит делать в том или ином случае, – вскрывать последние каперанг имел право, лишь получив соответствующий приказ командующего флотом. К слову, делать подобное ему тоже не приходилось со времен уже помянутых выше маневров.

Единственным, что явно выбивалось из общего ряда, была початая бутылка с выцветшей от времени этикеткой, по которой все же еще можно было разобрать, что это самый настоящий армянский коньяк, изготовленный на Земле почти два века назад. Семейная реликвия офицерской династии Чебатуриных, одним словом. Еще прадед покупал, морской офицер российского Северного флота, между прочим!..

Скользнув взглядом по легендарной бутылке, каперанг непроизвольно сглотнул и вытащил плоский, размером с портсигар, дешифратор, приложив палец к овальному углублению сбоку. Поморщился, когда игла-скарификатор проколола кожу, беря крохотный образец его крови. Неприятно, конечно, но что делать: генетический код каждый раз подтверждается заново. Причем кровь на анализ должна браться не из пробирки, а именно у живого человека, иначе сработает автоблокировка и… не только она!..

Дождавшись, пока загорится зеленый глазок индикатора, Сергей Геннадиевич вставил полоску шифрограммы в прорезь. Индикатор мигнул, и секундой спустя на поверхности прибора засветился небольшой экран, покрытый убористым текстом. Прочитав депешу, каперанг хмыкнул, теперь – куда более задумчиво, нежели несколько минут назад.

Однако! «Мурманску» предписывалось немедленно уйти в прыжок («координаты финишной точки переданы в бортовой компьютер»), обнаружить и уничтожить там некий объект («описание, спектральные и магнитно-гравитационные характеристики объекта прилагаются»).

С одной стороны, приказ как приказ, но вот с другой… с другой – с каких это пор корабли, способные проламывать орбитальную оборону любой степени эшелонированности, превращать в пояс астероидов небольшие планеты или на равных вести бой с целой вражеской эскадрой, используют для выполнения подобных заданий?!

Но, вчитавшись в приложение, каперанг понял, с каких именно пор : бээска «Мурманску» предстояло уничтожить то, за чем многие годы гонялся весь научный корпус Военно-космического флота (под чутким руководством особого отдела, разумеется). Таинственный артефакт неведомых Ушедших, непонятно с чьей подачи когда-то давно названный крейсером. Сюрреалистичное километровое нечто из двух взаимно пересекающихся эллипсов. Самую большую загадку, подброшенную людям бесконечной Вселенной…

Приближаться к объекту на расстояние ближе пятисот километров запрещалось – это приказ выделял особо, правда, без каких-либо разъяснений почему.

Хмыкнув в третий – и последний – раз, каперанг погасил экран. Необходимости извлекать из дешифратора саму депешу не было: она уже была уничтожена. Спрятав секретный прибор в сейф и заперев его (приложиться к раритетной бутылке хотелось неудержимо, но было нельзя, вернее – не время), Чебатурин коснулся пальцем клавиши вызова внутрикорабельного интеркома, вызывая обоих своих заместителей:

– Кап-два Сергиенко, кап-два Дейнек, поднимитесь в боевую рубку. Срочно! – Переключившись на другой канал, он продолжал: – Дежурному офицеру – боевая тревога, начать предстартовую подготовку к гиперпрыжку. Командирам и персоналу боевых частей занять места согласно штатному расписанию. Конец связи…

Капитан первого ранга Чебатурин не знал, что в эти же самые минуты другой флотский офицер, каперанг Хайнц Баумгартнер, точно так же удивленно принимает из рук подчиненного секретную депешу. И точно так же, вскрыв сейф, снимает последний шифрокаскад, выводя содержание сообщения на экран командирского дешифратора. А прочитав, точно так же объявляет на борту вверенного корабля боевую тревогу, готовясь уничтожить указанную командованием штаба цель.

Но были и три существенных различия.

Во-первых, в сейфе каперанга Баумгартнера не стояла бутылка безумно дорогого коньяка, на покупку которого не хватило бы всего его годового оклада. Правда, там стояла бутылка виски, но самого обычного, а вовсе не двухвековой выдержки и уж, конечно, не разлитого на самой Земле.

Во-вторых, приказ отменял ранее полученное задание по проведению спасательной миссии на безымянной планете, пока что обозначенной лишь коротким буквенно-цифровым индексом. Успевших высадиться десантников надлежало срочно эвакуировать, а по поверхности – нанести удар. Причем по тому же самому квадрату, где и проводилась спасательная операция! Так что его корабль в отличие от «Мурманска» вовсе не собирался уходить во внепространственный прыжок, по-прежнему продолжая висеть на высоком геостационаре.

В-третьих, корабль относился к совершенно иному типу и боевому классу.

Корабль каперанга Хайнца Баумгартнера назывался БДК «Крым»…

Раньше, особенно по молодости, я считал, что самое главное в любом споре или дискуссии – доказать свою правоту. В идеале – оппоненту. Как минимум – самому себе. Последнее в том случае, если оный оппонент уж слишком твердолоб и упрямо не желает признавать все ваши доводы, доказательства и контраргументы.

Но сейчас я неожиданно убедился, что сие утверждение, мягко говоря, не совсем верно. По крайней мере, слова полковника: «…получается, Игоревич, глянь – зашевелились-таки, уроды!» – меня как-то не слишком вдохновили. Совсем не вдохновили, честно говоря!

Все же что-то было не так, вернее, не совсем так, как планировалось контрразведчиком…

Вырванный полковничьим воплем из мира собственных футуристических фантазий, я несколько секунд непонимающе мотал головой, приходя в себя. В этот раз мне, похоже, удалось погрузиться в хранящуюся в Маринкином разуме «матрицу» куда глубже, нежели бывало раньше. Первое мгновение казалось, что я все еще там, в капитанской каюте. Точнее, в двух капитанских каютах двух могучих боевых кораблей нашего славного будущего.