Анастасия Парфёнова - Танцующая с Ауте

Он смотрит на меня, и в бесстрастном выражении сияющего лица угадывается некоторая ошарашенность, хотя я чувствую, что ему смешно. Но дарай дипломатично решает игнорировать последнее крамольное предположение.

Хорошо. Хоть у одного из нас хватило ума не ступать на шаткую почву человеческих предрассудков.

Нет, пора возвращаться к делу, пока мы не влипли в серьёзный конфликт.

— Ауте, с которой мы, по вашему определению, «воевали», — это в принципе просто физическая аномалия, сферой охватывающая Небеса Эль-онн. Оттуда время от времени «всплывает что-нибудь»: стихийное бедствие, новый монстр, новый вирус. Чёрт в ступе. Иногда с этим действительно приходится воевать, но чаще — приспосабливаться. Изменяться. Как только мы познаем новое явление, оно перестаёт быть Ауте и становится Эль.

— Становится эль-ин?

— Ну-у, в некотором роде. Эль — это всё, что известно эль-ин. А знать — значит властвовать.

— Значит, Ауте, как философское понятие — это всё, что не является Эль.

Вскидываю уши и насмешливо прищёлкиваю языком:

— Вы только что дали лучшее определение, какое мне до сих пор доводилось слышать. Ауте… Леди Вероятность или Леди Удача. Когда ты подбрасываешь монетку и смотришь, выпал орёл или решка, — это Ауте. Ей решать.

— И она ваша Богиня.

— Не в том смысле, который в это вкладывают люди. Богам поклоняются. Мы Ауте в лучшем случае используем как точку средоточия для медитации. Хотя чаще всего мы просим о снисхождении или жалуемся.

Его глаза расширяются, губы чуть вздрагивают, потом как-то болезненно кривятся, и дарай-князь начинает хохотать. Искренне и беззаботно, откинув назад голову. Его смех кажется лёгким, невесомым, но в то же время почти осязаемым. Никогда такого раньше не слышала. Смех похож на множество воздушных шариков, которые вдруг начинают бестолково метаться вокруг меня, задевая за кожу и вызывая мурашки. Я удивлённо смотрю на Младшего сына Вуэйнов, пытаясь сообразить, что же это я такого сказала.

Наверное, именно эта растерянность и спасла меня от очередного приступа ненависти.

Наконец Аррек успокаивается. Не знаю, оскорбляться мне или нет. Конечно, пусть он лучше потешается, чем вычисляет, не выгодней ли меня убить, но ведь одно другого не исключает.

— Простите меня, Антея-эль, я не должен был смеяться.

Да, не должен. Да поможет Ауте тому, кто с таким чувством юмора окажется на Эль-онн. Помощь ему оч-чень потребуется.

Дарай-князь снова становится серьёзным. Интересно наблюдать, как меняется выражение его лица. У эль-ин изменение настроения отражается внезапно, как будто кто-то переключает невидимый рубильник. Вправо — беззаботная весёлость, влево — убийственная ярость. У Аррека изменения происходят плавно, текуче и… очень красиво.

Так красиво, что, залюбовавшись им, я оказываюсь совершенно не готовой к новому вопросу.

— Люди для вас — Ауте?

Та-ак. А вот здесь мы вступаем на новую дорожку. Концентрируюсь на своих ушах, так и норовящих суетными движениями выдать что-нибудь лишнее.

— Для нас всё — Ауте. В некотором смысле Ауте включает в себя и Эль, и эль-ин. Об этом очень трудно разговаривать на вашем языке. Понятия слишком многозначны. Так и тянет добавить несколько сен-образов.

— Я заметил. У вас над головой клубится что-то такое эмпатически изящное.

Вскидываюсь. Полусформированный образ, да ещё появившийся помимо моей воли — такого я не допускала с тех пор, как мне сравнялось семь лет. Что он смог уяснить? Бездна и её порождения, язык эмоций не требует перевода!

Арр-Вуэйн красив, спокоен и нереален, как вечерний бриз. Явно понял больше, чем стоило ему открывать. Опять я недооценила проклятого арра. Как Целитель, он должен иметь эмпатические способности на порядок выше среднего эль-ин. И, похоже, успел уловить даже больше, чем сен-образ, считав информацию прямо с моего сознания. А я не заметила, не почувствовала боли…

По позвоночнику прокатывается щекочущая волна страха. И гнева.

Наверно, я сморозила бы что-нибудь глупое, но тут человек вновь пошёл в наступление.

— Что означает этот образ? Который появился, когда вы говорили об эль-ин как о части Ауте? Цельность, единство многого в одном, подвижность, надвигающаяся опасность, отрицание… Это ваша личная эмоциональная окраска или она входит в понятие?

Тихо стервенею. Надо, конечно, сердиться на себя, но на дарая проще. Вообще непонятно, как я до сих пор умудрилась сохранить с ним такой цивилизованный тон. Даже сейчас, к собственному удивлению, отвечаю на вопрос:

— Это моё личное. Эль в данном контексте означает эль-ин как народ в целом. И нам угрожает опасность.

— Но эта опасность изнутри… — Он медленно растягивает слова, точно пробуя их на вкус. — Опасность… Изменения. — Тишина падает на нас сверху, как птица, подстерёгшая долгожданную добычу. И в этой звенящей пустоте я почти слышу, как за непроницаемыми стальными глазами бешено проносятся мысли. Как обломки мозаики, которые я медленно, по кусочкам скармливала ему в последние часы, встают на место.

Ну же, догадайся, догадайся. Ощущающий Истину, ты не можешь не догадаться!

Человек медленно поднимает голову и встречается со мной глазами.

Понял.

— Знаете, эль-леди, все были просто поражены, когда вы захватили Оливулскую Империю со всеми её флотами и станциями планетарной обороны. Тактическое решение, стремительное в своей элегантности: вызвать на дуэль весь правящий клан и всех их перебить. Заняв, согласно их же собственным законам, место Императрицы.

Э-э… Куда это его понесло?

— А ведь мне только сейчас пришло в голову, что для этого вам пришлось что-то сделать с собственными законами, или, по крайней мере, их эль-инским эквивалентом…

— Традициями.

— Ах, да… Традициями. Так вот, мне пришло в голову, что Хранительница Эвруору-тор не правит вами. Таким анархичным обществом править невозможно по определению, она и не пытается…

Мои уши в полном замешательстве опускаются горизонтально, смешно оттопыриваясь из-под нечёсаной гривы волос. Ауте Милосердная, да при чём здесь это?

— Она всего лишь решает, какие изменения допустимы. Так? По какой эволюционной тропке пойдёт ваш народ. Она принимает решение, и все как один изменяются, и не только физически. Самое главное — меняются непреложные моральные законы. Традиции. Те, которые для вас как законы чести для арров. Больше чем жизнь. Или смерть. Или ту! Которым нельзя не подчиняться. Они ведь действительно очень устойчивы, если нарушить их можно лишь всем народом сразу. И именно этого вы так боитесь, не правда ли, Антея-эль?

Я в нём не ошиблась. Он понял.

Но забери меня Ауте, если я понимаю дикую цепочку выводов, по которой человек добрался до правильного решения.