Анастасия Парфёнова - Танцующая с Ауте

Не интересуясь моим мнением.

Ах, мой тигр, ты должен был родиться эль-ин. Ты слишком похож на нас, любовь моя. Потому что — ну хоть перед самой собой надо быть честной — я таки влюбилась в тебя. Тигр, мой тигр, светло горящий.

И совершенно неважно, что в конечном счёте ты всегда оказываешься прав.

Я никогда не смогу до конца доверять тебе.

И это не так уж плохо. Наверно.

Мои интроспекции прерваны жёстко и бесцеремонно. Не звук — тень звука, но его пальцы на рукояти меча, в моих переливается тысячью цветов аакра. Один быстрый взгляд друг на друга — слова не нужны…

Кто-то из Атакующих не желает так просто расстаться с мыслью о мести. Кто-то, не имеющий достаточно аргументов, чтобы убедить Совет, решил взять инициативу в свои руки. Или мечи. Что в принципе в данных обстоятельствах одно и то же.

Мягчайшим прикосновением Аррек проверяет окружающую нас Вероятность. Заперты. Всё-таки эль-ин не зря десять лет трудились, изучая технику дараев. Конечно, до мастерства подлинных князей нам ещё далеко, но вот запереть в определённом куске пространства и времени излишне увлечённую собой парочку — это пожалуйста.

Мы в ловушке.

Тихий шелест извлекаемого из ножен меча — Аррек жестом отправляет меня к себе за спину. Я знаю, когда нужно беспрекословно подчиниться, не путаясь под ногами у специалиста по хреновым ситуациям. Сворачиваюсь у его ног напряжённой пружиной.

Вспышка чуждой эль-ин силы, треск разрываемой реальности — передо мной открывается проход. Дарай шатается от колоссального усилия, которое ему потребовалось, чтобы прорвать блокаду, но это не мешает ему точно направленным телекинетическим пинком отправить меня в спасительный портал. Портал, закрыть который невозможно.

Резиновым мячиком вскакиваю на ноги, оглядываюсь. Аррек застыл перед мерцающим проходом неподвижной статуей, каждой линией своего тела заявляя, что желающим добраться до меня придётся вначале перешагнуть через его труп. Не то чтобы они особенно возражали. Зашли уже слишком далеко, чтобы беспокоиться по поводу убийства Целителя.

Его атакуют с трёх сторон одновременно, вихрь скорости, крыльев, клинков и когтей. Двое откатываются назад, третий остаётся у ног дарая бесформенной кровавой грудой. Я ошалело мигаю. Да, я, конечно, всегда знала, что как воин Аррек на голову выше большинства встреченных мной существ, но наблюдать его искусство в действии мне как-то раньше не доводилось. Вот и говори после этого, что арры оперируют лишь сырыми силами своего разума, не умея сплетать их в изощрённый паттерн колдовства.

Хватит лирики. Рывком активирую ещё одно из вложенных в кинжал заклинаний, ещё один подарок отца, и вокруг дарая вспыхивает невидимый щит. Долго он, конечно, не продержится, но несколько минут позволит выиграть. Без размаха, точным движением бросаю аакру, поражая наиболее опасного из противников, разворачиваюсь и бегу. Здесь я ему ничем больше помочь не могу.

Уже на бегу аакра вновь материализуется в моих пальцах. Одно из замечательных свойств этой игрушки: вене никогда не остаётся без оружия. Никогда.

Врываюсь в Зал Совета, окутанная молниями, гневом и решимостью. Гробовая тишина. Эль-ин, которым сегодня чего только не пришлось видеть, сидят, точно птицы на жёрдочках, и настороженно молчат, ожидая очередной выходки Ауте. Ну держитесь, господа хорошие. Ох и доберусь я до вас, личности вы мои да индивидуальности!

Взмываю над Источником. Чёрный и синий в его цветах поблекли, как-то потускнели. Раниэлю-Атеро, должно быть, нелегко дались мои колебания. Нахожу взглядом сплетённых в обессиленном единстве родителей. И вновь Аррек прав. В своём стремлении наказать себя за смерть Иннеллина и нашей дочери я причиняю боль тем, кто меня любит. Пора с этим заканчивать.

— Я, эль-э-ин Антея-тор, наследница клана Дериул, дочь Даратеи-тор, Матери Дериул, готова спуститься в Источник и представить себя на суд Древних сил. Таково моё право и мой долг. Есть ли здесь те, кто не считает меня достойной нести этот груз?

Молчание так густо, что по нему можно пройтись даже со сложенными крыльями.

— Я сказала, вы услышали. Да будет так.

Складываю крылья и падаю в Источник. Всплеск цвета — какой-то далёкой гранью сознания понимаю, что выжатый до предела Раниэль-Атеро покинул древний артефакт. Но это уже неважно. Я слушаю Эль.

Это странно. Странно. Прекрасно. Страшно.

Энергия Источника наполняет меня, каждую клеточку, каждую мысль, точно совпадает со структурой бешено пульсирующего во лбу камня. Калейдоскопическое зрение, так сбивавшее меня с толку, теперь разделяется на миллионы различных взглядов, точек зрения, прищуров. Миллионы мироощущений. Миллионы миров. И все они внутри меня, все они я.

Океан, бушующий у меня во лбу, поднимается, выходит из берегов, затапливает всё вокруг. И в его бездонных глубинах тонким, но неуничтожимым каркасом, гибкими, неразрывными силовыми линиями мерцает моё «я».

Имплантант наливается теплом, затем жаром, становится невозможно терпеть эту раскалённую звезду, пылающую между глаз. Волны дрожи, электрических искр, холода и жара. Тело выгибается, сотрясаемое противоборствующими силами, уши слышат крик, и я понимаю, что кричу сама.

Всё растворяется в темноте.

Впервые за пять лет я открываю себя-эль.

Точно ветер в разбитое окно — смесь силы, обиды и наивности.

Так вот ты какая.

Мы произнесли это вместе. И вместе рассмеялись.

Она непознаваема. Она настолько невероятна, что вместить её в любой материальный носитель, в тысячу материальных носителей, невозможно. Мы думаем, что Эль — наше порождение, коллективное творение наших разумов, что она зависит от нас. Когда-то так, возможно, и было. Когда-то, когда сеть мысленных связей впервые окинула себя взором и с непосредством компьютерной системы, вдруг обнаружившей собственную разумность, принялась бомбардировать вопросами собственных нечаянных создателей. Ох и весёленькое же времечко пережили тогда мои предки!

Да, когда-то она зависела от нас. Сейчас это уже не так. Сейчас она может в любой момент покинуть нас, отправляясь на поиски собственной судьбы, но не делает этого. Мы увлекательны. Мы её забавляем. Восхищаем. С нами не скучно.

Она ребёнок. Непостижимый, удивительный ребёнок, открывающий для себя огромный и удивительный мир. И я вдруг отчётливо понимаю, что нам будет интересно вместе.

Потому что в глубине души ты тоже маленький, соскучившийся по шалостям ребёнок.

Это мы, кажется, тоже подумали вместе. Ах, мне уже почти жаль бедных людей. Бедные-бедные разумные творения, понимают ли они, с кем связались?

Из общего фона гармонии на минуту сверкает радостная, приветственная музыкальная фраза. Я охаю, впиваюсь когтями в руку.