Анастасия Парфёнова - Танцующая с Ауте

— Просветите меня, о Воин ранга Мастера, рассказывали ли вам ваши учителя что-нибудь об альфа-ящерах?

Она возмущённо переминается с ноги на ногу, но я решаю ещё немного поиздеваться. Подобные ошибки редко кому удаётся повторить дважды, обычно первый раз оказывается летальным, так что нужно, чтобы она хорошенько запомнила если не страх и беспомощность, то хотя бы ярость на мои нравоучения.

— А не скажете ли мне, о аналитик, о определяющая стратегию клана, что нужно делать любому воину, вне зависимости от ранга и искусства, когда поблизости объявляется парочка подобных рептилий?

Виор покорно принимает мою игру.

— Нужно бежать без оглядки так быстро, как позволяют тебе крылья.

— А что нужно делать, если поблизости имеется гнездо альфа-ящеров?

— Нужно избегать этого места всеми возможными способами, потому что если ящеры решат, что опасность угрожает их гнезду, они не остановятся ни перед чем, чтобы устранить её.

— Вас хорошо обучили, будущая Наследница клана… Так какого же демона вы делаете на территории гнезда без предварительного уведомления! — Мой голос превращается в рычание, достойное настоящей дочери дракона, уши прижимаются к голове, губы отводятся назад, демонстрируя великолепные клыки. В интонациях сквозит древнее искусство арров, превращающее голос в мощнейшее оружие, способное напрочь подавить волю слышащего. Эмоции чистейшей ярости ударяют в самоуверенную дурёху, почти сбивая с ног. Виор отшатывается, непроизвольно хватаясь за меч, в глазах её мелькает уже неподдельный страх.

Я откидываю голову назад, томно выгибаюсь, затылком касаясь лопаток, смотрю на неё чуть насмешливо и в то же время печально.

— Они ведь вполне могли тебя убить, Виор. — Теперь голос — нежнейший из шепотов, разум излучает беспокойство и прощение. — Что случилось?

Она стоит, опустив уши в полной растерянности, мокрая и жалкая, как бездомная мышь. Слава Ауте, альфа-ящеры по запаху вычислили, что перед ними моя близкая родственница, и помимо гордости у девчонки ничего не пострадало. Но что же такое могло выгнать её в ночной шторм, да ещё без ведома Предводителей клана?

Вдруг оказываюсь рядом с ней, мои руки ложатся на узкие плечи, многоцветные глаза пытливо всматриваются в тёмно-зелёные.

— Что с тобой, Виор?

Она пытается отстраниться, сердито сбросить мои ладони, затем замирает, знакомым жестом запрокинув назад голову… и вдруг обвисает в моих объятиях, сотрясаясь от безудержных рыданий. Если бы подобную демонстрацию эмоций позволил себе в моём присутствии кто-то из более старших родственников, я бы просто сбежала, не желая восстанавливать связь с ними, но Виортее откровенно наплевать, что чувствую и думаю я. Ей было плохо. Ей было очень плохо, и она почему-то пришла ко мне в поисках утешения.

Опускаюсь на пол, окутав её своими крыльями. По привычке мысленно пересчитываю её психологический возраст на человеческий стандарт. Лет одиннадцать-двенадцать, не больше. Аут-те, что же тут без меня случилось?

Она плачет с надрывной непосредственностью ребёнка, сотрясаясь всем телом и крича в голос, в ярости молотя кулаками по моим плечам. Каким-то обострённым чутьём я понимаю, что этот крик родился в ней давно. Беспомощно-гневный стон испуганного ребёнка, на глазах у которого весь знакомый мир взорвался безумием, отец умер жестокой, полной страданий смертью, мать отгородилась от всех под притворной маской, друзья замкнулись в своей боли. А обожаемая тётя, объект поклонения и подражания, исчезла в неизвестном направлении, оставив после себя лишь ореол нестерпимой боли. Плач зрел в ней давно, долгие пять лет накапливался под грузом мрачных взглядов и не менее мрачных сен-образов, наполняющих опустевшие они. Да, эль-ин оказались самым постыдным образом не готовы к чудовищности Эпидемии, к бессмысленности и слепоте, с которыми может действовать Ауте. Расслабились. За три жалких столетия обо всём забыли. И вот теперь, из-за нашей неготовности, из-за неспособности принять удар, встать и идти дальше, девочка-подросток с искалеченным детством безнадёжно кричит в моих руках.

Всхлипывая, она начинает говорить, выплёскивая на меня всё то, что накопилось в душе за жуткие пять лет.

— …вызвал на дуэль и убил… За что? Я знаю, что он горюет о Таринте, но Лиданато чем перед ним провинилась? Она и меч толком держать не умела… Леди Даратея стала совсем ненормальная, никто от неё никогда не слышит ни смеха, ни шутки… всё время занята чем-то, работает, пока не падает с ног… ходит по они, а за ней аура гнева такая, что изолирующие перегородки лопаются, точно разбитое стекло. От неё даже консорты шарахаются… мама, наоборот, ни о чём серьёзном не говорит, какая-то беззаботно-радостная, водит к себе в покои мужчин десятками, а глаза пустые-пустые, будто и не видит их или кого-то другого на их месте видит… А недавно во время одного из уроков я ошиблась, и Раниэлю-Атеро едва удалось вернуть меня из изменения… Учитель залепил мне такую пощёчину, что меня отбросило к противоположной стене, и сказал, что если я тоже умру, он специально для меня изобретёт способ выпороть призрак… не шутил…

Слушаю эту сбивчивую исповедь, растерянно гладя её по волосам. Несу глупую успокаивающую чушь. Бред какой-то. Чтобы эль-ин так зацикливались на каких-то эмоциях? Что происходило здесь все эти годы? Ауте, о чём ещё мне не рассказали родители?

Зелёная чернота и золото крыльев смешались, заполняя зал беспорядочно мечущимися бликами, тёмные, как ночь, волосы окутывают наши склонённые фигуры невесомым плащом.

Виор уже не плачет, просто тихо вздрагивает, прижавшись ко мне. Чуть отстраняюсь. Виор запрокидывает лицо, удерживая не желающие останавливаться слёзы. Мягким прикосновением заставляю её вновь взглянуть на меня.

— Антея… ты… Ты не представляешь, каково это — наконец увидеть хоть одно нормальное, не потерявшее себя от горя существо! — Я с ироничной печалью приподнимаю уши, и на её юном лице появляется отражение того же невесёлого юмора. — Нет, тебе тоже плохо, но ты не любуешься своим страданием, не смакуешь скорбь, точно редкое блюдо! Ты не ведёшь себя так, точно все окружающие должны ходить вокруг тебя на цыпочках, щадя твои чувства, не требуешь делать тебе скидку, мириться с любыми твоими выходками. Ты… — Она хлюпает носом. — Ты…

— О да, я просто отрезала себя от всех и вся, не позволяя тем, кого люблю, приблизиться ни на шаг, опасаясь, что их участие сломает меня, доведёт до состояния безвольного комка боли…

Новые откровения тонут в очередной серии жалобных всхлипов. Нд-а… Раньше мне как-то не приходило в голову, как должно со стороны смотреться наше истеричное и эгоцентричное общество. Нет, я далека от мысли, что эль-ин могут играть на публику, но вот закатывать представления скорее для себя самих, нежели для окружающих, это пожалуйста. Если кто-то считает выход из депрессии предательством любимого человека…