Олег Овчинников - Арахно. В коконе смерти

Ни одно из предположений не кажется исключительным, когда речь заходит о такой загадочной личности, как Василий Щукин.

– Добрый день, – поздоровался он. Собрание ответило вразнобой, без той слаженности, с какой откликаются на приветствие высокого начальства участники военного парада. Пока еще без нее.

– Господин Лемешев! – непривычно резко начал Щукин.

Многие вздрогнули. Ник, которому адресовалось обращение, изошел мелкой судорогой и стал подниматься. «На ринг вызывается…» – прошептал в левое ухо Анатолия Борис.

От испуга или от неожиданности всегдашнее меланхолическое выражение покинуло бледную физиономию Ника. А точнее сказать Никиты, с ударением по мужскому принципу – на второй слог. Теперь бедняга выглядел так, будто его сильно тошнит и вот-вот уже перестанет.

– А, это вы. Да сидите! Сначала мелкая придирка: почему вы прислали рукопись по электронной почте? Почему сами не принесли?

– Простудился, – ответил Ник и в подтверждение своих слов пару раз кашлянул – неприятно, с мокротой, прикрывая ладонью не только рот, но и глаза. Чтобы не выпали на стол, как пара мячиков для пинг-понга. В этот момент он походил на большинство своих героев, таких же болезненных, вечно страдающих и непонятно, как и зачем только живущих на этом свете.

– И все-таки на будущее запомните: мне удобнее общаться с каждым из вас лично. Глаза в глаза. – Щукин шутливо пошевелил бровями, так что очки у него на носу запрыгали вверх-вниз. – С этим ясно?

Ник страдальчески кивнул, а Толик вспомнил, как немногословен был Василий во время их последней встречи, и подумал: «В личном общении главное – знать меру. Сказал посетителю: „Ладно“, махнул рукой – и тут же вызывай следующего. А то еще переобщается с непривычки, общение из ушей попрет».

– Теперь концептуальный вопрос. Ваша идея уничтожения пауками мелких вредных паразитов безусловно заслуживает внимания. Но почему в качестве жертвы вы выбрали клещей? Ведь, согласитесь, тем самым вы сделали пауков каннибалами. Надеюсь, для вас не секрет, что клещи относятся к классу паукообразных?

– Я подумал… Лечение подобного подобным, – промямлил Ник, с опаской потупив свой базедовый взгляд. – Клин ведь вышибают клином.

– А косяк от косяка прикуривают! – неожиданно пошутил Щукин, спровоцировав несколько напряженных улыбок.

– Извините… Ошибся.

– Вот именно! И не только вы, подобных ошибок множество. Это – одна из причин, по которой я решил вас сегодня собрать. Первоначально была мысль пригласить исключительно литераторов и журналистов, поскольку именно у них чаще всего здравый смысл не поспевает за фантазией. Не вздумайте обижаться, – строго предупредил хозяин зашевелившихся тружеников пера, – вы на работе! Тем более что от этой мысли мне пришлось отказаться. Ляпов хватает у всех. Обратимся, например, к автору следующего шедевра.

Щукин, не поворачивая головы, протянул руку Златовласке, которая извлекла откуда-то из-под стола маленький сувенирный пакетик и вручила шефу. Внутри пакета оказалась мягкая игрушка – фиолетовый мохнатый паук с лапками-проволочками и короной из золотистой фольги.

– Что-то я не пойму, поручик, – поделился сомнениями Борис, – что здесь не так? Цвет, что ли? Или, постой-ка… раз, два, три…

– Не напрягайте зрение, – посоветовал Щукин. – Лап у него ровно восемь.

– По стене ползет паук, – вполголоса сказал Самойлов. – Восемь ног и восемь рук. Извините, вспомнилось… – добавил он, обнаружив, что привлек общее внимание.

– Ничего, Сергей Леонидович. Постарайтесь снова не забыть. Фраза хорошая, может быть, вставим в какой-нибудь «Букварь».

– Поздно, – развел руками Самойлов. – Давно вставили.

– Жаль, – огорчился Щукин, но тут же нашелся: – Тогда хотя бы выпустим в новой редакции.

Толик, встретившись взглядом, улыбнулся соавтору, вспоминая приятные часы совместного творчества.

Этот милый старик оказался на редкость сообразительным и не то чтобы продвинутым, но легко продвигаемым. Уже на второй день знакомства он рубил фишку и сек поляну на уровне современного тинэйджера, словом, схватывал на лету и, кажется, не без удовольствия.

«Неужели вас это совсем не шокирует?» – с благоговением спросил Толик после того как, попеременно то краснея, то бледнея, закончил с грехом пополам короткую лекцию о современном молодежном языке и его экстремальных версиях.

«Вы знаете, нет, – ответил Самойлов и пояснил: – Видите ли, Анатолий, на мой взгляд, это сильное преувеличение – утверждать, что с возрастом человек набирается ума, жизненного опыта и прочей чепухи. Если жизнь и учит нас чему-то, так это тому, как лучше понимать других. И единственное, что прибавляется в нас с годами – это индекс толерантности или, проще говоря, терпимости. Ай-Ти. Например, сейчас у меня индекс терпимости приблизительно как у среднего публичного дома, а через пару лет, если доживу, я начну понимать и прощать абсолютно всех, даже, пардон, каннибалов с копрофагами, – в этом месте Сергей Леонидович улыбнулся. – Хотя и не могу сказать, что разделяю их вкусы».

Единственным существенным недостатком Самойлова Анатолий посчитал его привычку перекармливать гостя вафлями и перепаивать чаем-обжигающим, круто заваренным, от которого раскалялись даже подстаканники. Вафли Толик не любил с детства, с тех пор как в четвертом классе его не послали от школы в «Артек», в последний момент заменив дочкой завуча. От горячего же чая он потел и иногда не к месту начинал бурчать животом, сильно смущаясь и перебирая в памяти персонажей жадного до физиологических подробностей Ника Лемешева.

– Однако вернемся к нашим… Господин Гришенко! – воззвал Щукин.

– Я, – поднялся от окна грузный субъект в линялой футболке с нарисованным на груди галстуком.

– Сидите! Это ваша работа? – Василий обвиняюще встряхнул паука на ладони. Лапки-проволочки медно застучали друг об друга.

– Моя, – признался Грищенко. – А в чем дело?

– Во-первых, глаза. Дело даже не в том, что их всего два. Встречаются разновидности пауков с единственной парой глаз, хотя в природе наиболее распространены виды, имеющие от трех до шести пар, чаще всего четыре. Но почему, ответьте мне, пожалуйста, они у вас фасеточные? Я вас спрашиваю, господин Грищенко.

Толстяк снова поднялся, поправил нарисованный галстук и спросил с запинкой: -У… меня?

– Ну не у меня же! – воскликнул Щукин и провел двумя пальцами по дужке очков. – Или вы не наблюдаете принципиальной разницы между пауком и мухой? И наконец, название. Сознайтесь, вы сами придумали такое название?

Грищенко с тоской взглянул за окно, будто бы прикидывая мысленно высоту этажа.

Щукин поднес примотанный к одной из лап паука ценник к лицу и торжественно зачитал: