Владимир Васильев - Антарктида online

Ничего удивительного, да и случай был не первый: точно так же поляки некогда взяли у нас станцию Оазис и переименовали в Добровольский. А потом уже сами основали станцию Артцовский близ нашего Беллинсгаузена.

Украинцы что, хуже? Дают – бери. Взяли. И уже задним числом стали чесать маковку – что с даром делать? Пыжиться, наслаждаясь престижным местом в «Антарктическом клубе»? Очень хорошо. А «клубные взносы», сиречь расходы на содержание станции? Який ти, до биса, «член клуба», если твою станцию вот-вот занесет снегом по верхушку антенны?

Раза два на бывший Фарадей, а ныне Академик Вернадский отправлялись «сезонные» экспедиции посещения, привозившие минимум научной информации и очень много запросов на дальнейшие ассигнования. Чаще станция вообще пустовала. И вот – нате вам, первая экспедиция с зимовкой!

А потом еще одна, и еще. Украинцы всерьез занялись Антарктидой.

Вовремя.

Я не стал расспрашивать, где расположились украинцы, и не навострил слух, внимая разноязыкому говору под надувным куполом, – я просто разглядел издали пузатую бутылку «Первака», еще не распечатанную, и возле нее что-то на газетке, вероятно, сало з цибулею. Так оно и оказалось. Убежден: украинские коллеги нарочно «работали» напоказ. Не всем, но многим лестно сознавать и демонстрировать свою инакость. Хотя какое, собственно, мне до этого дело?

Зарок не пить – зароком, а дружить все равно надо. Я выудил из-за пазухи нагретую фляжку коньяку и поставил рядом с пузатой бутылкой:

– Примете в компанию?

Они переглянулись.

– А почему нет? Ты только вот что: коньяк пока прибери, мы его завтра выпьем. А сегодня так… по маленькой.

И мы приняли по маленькой с Толиком Коханским и Тарасом Онищенко. За Антарктиду, естественно. И пошло братание в кулуарах.

– Ну что, – говорю провокационно, – не ждали, что москаль снова станет вашим соотечественником?

– Так ты ж теперь антаркт, а не москаль!

– Верно. Я и забыл. Мы ведь не станем делить Антарктиду на союзные республики? Не станем, нет?

– Ни. На штаты хиба що.

– Лучше на области и районы. А впрочем, неважно. Согласен на губернии, уезды и воеводства. На улусы, сатрапии и муниципии тоже согласен. Без права выхода из состава. А?

– Почему без права?..

– А вам что, понравилось? Я исхожу из того, что право на самоопределение уже давным-давно реализовано каждой из представленных здесь наций. Ну и хватит. Или среди нас есть курды и масаи с готтентотами?

Таковых не оказалось. Зато на запах «Первака» пришел японец – тот самый Такахаши Кацуки, любитель императорского саке и жертва «русского саке», мечтающий теперь отведать украинскую разновидность данного напитка. Разумеется, по всем правилам – з салом та цибулею.

Я и не предполагал, что работа Конгресса начнется с бреда сивой кобылы. Едва Майкл Уоррен на правах гостеприимного хозяина взял слово для вступительной речи, едва он произнес: «Коллеги! Позвольте этот день шестого марта 20… года считать первым днем…» – как его моментально перебили, причем с нескольких мест разом. Почему ШЕСТОЕ марта? Для кого нынче еще шестое, а для кого уже седьмое! Линия перемены дат легла так, что разрубила Антарктиду на две неравные части. Восточная, вестимо, оказалась больше, зато Антарктический полуостров и прилегающие острова, покрытые научными станциями, как пень опятами, и почти все англо-американские антарктические форпосты оказались в западной части. Кроме, как назло, Мак-Мёрдо с ее важным значением и многочисленным населением. Вопрос на засыпку: ну и какое сегодня число?

Хуже того: Восточная Антарктида расположилась к западу от Западной. Переименовать Восточную в Западную и наоборот оказалось не так-то просто – названия эти давно устоялись. Где торчит собачий хвост Антарктического полуострова – там безусловно Западная Антарктида, несмотря на то, что она теперь восточнее Восточной. Где логика? Бедные, бедные школьники с их уроками географии!..

Спорили до хрипоты и в конце концов вынесли вопрос на голосование. Тридцатью шестью голосами против тридцати четырех решили, что сегодня на всей территории Антарктиды все-таки седьмое марта, а не шестое; что до линии перемены дат, то пусть она катится куда хочет, народ Антарктиды за нее ответственности не несет. Какую-то роль сыграл и тот факт, что купол надули метрах в сорока к западу от блестящего шара. Уоррен грозился, что покличет своих ребят – чем они хуже самозваных делегатов? – и с их помощью при повторном голосовании добьется принятия своей точки зрения как единственно правильной. Унял его Кацуки, с деланой наивностью спросивший, страной какого дня будет считаться Антарктида – нарождающегося или умирающего?

Кому понравится жить в стране умирающего дня! Хуже того: у такой страны будут большие проблемы с моральной поддержкой извне, поскольку ее имидж подпорчен изначально. Вроде все стало ясно, но тут кто-то из англичан не без яда в голосе попросил объяснить, чем будет отличаться Страна нарождающегося дня от Страны восходящего солнца, и не является ли предложение глубокоуважаемого коллеги замаскированной попыткой насадить здесь свои неприемлемые азиатские порядки?

В ответ Кацуки поклонился по-японски, затем пожал плечами по-западному и заверил достопочтенного джентльмена в том, что никакого предложения сделано еще не было, а был лишь задан вопрос; если же ему, Такахаши Кацуки, будет позволено внести предложение, то вот оно: обдумать все хорошенько и, дабы избежать недоразумений, впредь не судить о коллегах по себе.

Англичанин заявил, что вопрос сугубо принципиальный и от ответа на него будет зависеть, к какому миру, к какому типу цивилизации и к какой системе ценностей антаркты декларируют свою приверженность – Западу или Востоку? Какой-то умник сейчас же процитировал Киплинга: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Поднялся такой гвалт, что Уоррен попросил Тейлора одолжить ему молоток и устал колотить в доску. А я устал орать: «Тише, недоноски!»

И это было только начало.

Председателем избрали все-таки Тейлора – китайцы, как ни странно, дружно воздержались, и ни один из них не выступил против. Шеклтон, как ни отнекивался, угодил в секретари. Тейлор вооружился молотком из швабры, постучал по деревяшке, откашлялся и сказал речь:

– Друзья! Коллеги! Я надеюсь, что уже сегодня вечером смогу назвать вас иначе – соотечественники. Я рассчитываю на то, что мы с вами не будем терять времени даром. Мы пока лишь декларировали независимость Антарктиды, – тут он посмотрел на меня, затем покосился на Шеклтона, – теперь же мы должны заложить основы нашей государственности. Наш Конгресс, выражающий волю всех антарктов, является легитимным учреждением и как таковой должен первым делом утвердить манифест о независимости, несколько дней назад переданный в эфир четырьмя нашими коллегами, и тем самым придать ему официальный статус. Ставлю на голосование… У кого нет текста? У всех есть? Ставлю на голосование!