Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

Да-да-да... Татуировка на левом плече. «БВКУРЭ-94». Одна из особых примет.

И всё бы ничего, только что-то слишком уж суперменистый у меня в таком случае выходит Станислав. Непристойно суперменистый. Фантастически суперменистый. Даже если то, что я сейчас предположил в порядке бреда, и впрямь окажется правдой – кто ей такой поверит?

– Связь они с вами держали только через него?

– Нет. Ещё приходили эсэмэски... на мобильник...

– Какого содержания?

Дёрнула плечиком.

– Как обычно, – хмуро сказала она. – «Вы успешно выполнили наше поручение...»

– Это с поездкой на Чёрную речку?

– Да.

– А с бандеролью?

– Я не успела, – виновато сказала она. – Сделала всё, а во время не уложилась. Обещали строго наказать...

– Обещали – в эсэмэске?

– Да.

– Кстати, а как это вы пытались «отмазаться перед ментами»?

– Отмазаться перед ментами?

– Вот распечатки ваших разговоров со Стасом. Он говорит: «Пытаешься отмазаться перед ментами? Поздно пить боржоми».

– После первого его звонка... – Побледнела, сглотнула. – Мне посоветовали обратиться в прокуратуру...

– Кто, если не секрет?

– Костик... Константин Кременчук.

– Ваш нынешний муж?

– Да. И я позвонила этому... Порфирьеву.

Вот мы и подбираемся потихонечку к тому, что нас действительно интересует. Кстати, как-то она странно произнесла фамилию покойного Петра Сергеевича. Вроде бы даже с лёгким содроганием. Да и лишнее словечко «этому» тоже прозвучало несколько настораживающе...

– Он правда утонул в марте? – тихо спросила она.

– Кто?

– Порфирьев...

Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Давненько меня так не озадачивали.

– Он пошёл на подлёдный лов, – шёпотом произнесла Аська, не сводя с меня широко раскрытых глаз. – И провалился в полынью. Десять человек видели...

– Кто вам это сказал? – Я настолько ошалел, что тоже перешёл на шёпот.

– Костик...

Я наконец опомнился.

– Гос-споди... Асенька! Ну нельзя же так пугать... Да перепутал всё ваш Костик! Действительно, был у Петра Сергеевича однофамилец в прокуратуре. Да, утонул. В марте.

– Правда? – беспомощно спросила она, ещё не смея верить.

(Да неправда, конечно! Не было никогда у Порфирьева никаких коллег-однофамильцев. Всё это я придумал на ходу. Но баба-то на грани обморока! Надо же мне было как-то вывести её из такого состояния.)

Минут пять я хлопотал вокруг Анны Владимировны, отпаивал её холодной минералкой, ободрял, вышучивал, а она утирала слёзы, потом опять всхлипывала. И с такой страшилкой в душе она прожила целый месяц?

Морду, что ли, этому Костику набить?

Вскоре мы с Анной Владимировной пришли в себя настолько, что смогли продолжить беседу.

– Значит, вы позвонили Порфирьеву. То есть он оставил вам свой служебный номер?

– Да.

– Так. Что дальше?

– Он приехал... – всё ещё слегка подрагивающим голоском отвечала она. – И я ему рассказала всё...

– О квартирной краже?

– Не только. Вообще всё...

– Он как-то фиксировал ваши показания?

– Нет. Просто выслушал.

– Тогда у меня к вам огромная просьба, Анна Владимировна. Не могли бы вы и мне рассказать всё? В смысле: всё, что рассказывали ему...

Итак, после телефонного разговора со Стасом (четыре тридцать утра) ополоумевшая от страха Аська послушно выполняет все требования внезапно воскресшего мужа: ровно через полчаса выходит из дому, ловит допотопную «Волгу», едет на Чёрную речку и, заплатив водителю, просит подождать его двадцать минут. Сама возвращается домой. Падает без сил. Утром звонит Костику.

– Почему именно ему?

– Ну как... Верный друг. Надёжный человек.

– Где работает?

– Спасатель.

Ну естественно! Ожил покойник – звони в МЧС.

Однако – следует отдать Костику должное – поначалу советы его звучали весьма разумно: сменить дверные замки и сообщить в прокуратуру о первом звонке Стаса (второй последует вечером).

Сообщила.

И как же ведёт себя следователь прокуратуры Порфирьев?

А никак. Приезжает к Чебурахиной на дом, удивляется, разводит руками, задаёт риторические вопросы. «Почему вы раньше всё не рассказали?» А что ей было раньше рассказывать?

Даже когда оказывается, что именно на той самой развалюхе, которую Аська поймала, добираясь до Чёрной речки, и было совершено чуть позже похищение модного гламурного певца, Пётр Сергеевич не слишком беспокоится. Звонит майору Солдатенкову, просит приехать. Тот заверяет, что расспросит свидетельницу Чебурахину попозже, а сейчас некогда. (Сам Солдатенков такого разговора не припомнит вообще.)

В итоге Порфирьев забирает у Аськи заявление о квартирной краже и отбывает восвояси. Ещё одна нелепость. В милиции заявление не зарегистрируют – необходим осмотр места происшествия. И лежит себе документ в сейфе у следователя. Зачем?

А вот затем и лежит, чтобы Анна Владимировна не обратилась к кому-нибудь другому.

Ах, Пётр Сергеевич, Пётр Сергеевич, зомби-оборотень... Неужели ты всё-таки сидел на крючке у Ингмара?

При желании можно расположить события следующим образом: пытаясь перехитрить кредитора, должник Стас неумело организует себе мнимую гибель в пасти медведя. А Порфирьев давно уже ищет Стаса – по указке того же Ингмара. И приходится Петру Сергеевичу на свой страх и риск перехватывать расследование у ментов. Быстро разыскивает живёхонького должника (всё же какой-никакой, а профессионал!) и отвозит в «Солнечный храм».

И начинает Стас расплачиваться. Разом и за всё.

Звонит жене, заставляет пригнать на условленное место тачку, на которой потом увезут певчего гламурчика... Кстати, надо будет выяснить у Солдатенкова, не был ли модный певец тоже должен «Солнечному храму». Не для выкупа же его брали! Совсем на Ингмара не похоже...

Далее Порфирьев избавляется от попорченного особыми приметами трупа (видимо, Стас им для чего-то нужен юридически живой) и, позвонив Аське, сердито осведомляется, не она ли забрала тело из морга. Тонко, тонко...

А где тонко – там и рвётся.

Анна же Владимировна тем временем второй раз говорит по телефону с воскресшим мужем и получает приказ насчёт бандероли. Кстати, за время нашей беседы с гражданкой Чебурахиной опер успел побывать на Московском вокзале и проверить данную ячейку в автоматической камере хранения. Пусто. Как и следовало ожидать.

Соблазнительно предположить, что именно в этой бандероли и содержалась сумма, на которую Стас чуть не обул Ингмара.

Так и предположим.

Вопрос «кто врёт?» в данном случае не имеет смысла. Врут все. И хорошо бы понять, кто в какой степени.

До сего момента рассказ Анны Владимировны звучал, согласитесь, несколько фантастически. Дальше фантастика плавно переходит в фантасмагорию.