Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

Пассажиры потянулись к выходу на посадку. Калеки не сдвинулись с места: наверное, это был не их рейс.

Горд, спиной ощущая взгляды инвалидов («интересно, чем я их так заинтересовал?»), поднялся по трапу последним.

Столики вокруг инвалидов опустели, и можно стало говорить без помех. Как и обычно, они говорили между собой на лингале, lingua galacticae, возникшем давным-давно в населённых мирах Центра и по сей день служившим для Устремлённых средством межрасового общения.

– Ты вовремя заставил его вмешаться, – сказал Шрм Сах, носивший здесь, на Земле, имя Мартин. – Иначе нам пришлось бы, пожалуй, демаскироваться: как назло, поблизости ни одного служана.

– Я всего лишь попросил, – поправил его Дымов. – А знаешь, он оказался куда более доступным, чем я ожидал. Никаких блоков, сознание открыто, подсознание тоже – все двери настежь.

– Нашёл что-то интересное?

– Интересное – не то слово. Он руководил атакой на меня. Хорошо, что не опознал. А впечатление скорее неприятное. Не от него лично...

– ?

– Угрожающее. Подтвердилось подозрение, что достаточно многие группы на Земле намерены в самом ближайшем будущем начать против нас войну на полное уничтожение или по меньшей мере изгнание.

– Смешно, не правда ли?

– Глупо. Впрочем – они же не отдают себе отчёта в наших возможностях. И даже в том, ради чего мы здесь присутствуем. Хотя с куда большим удовольствием находились бы в своих мирах. Или ты, может быть, чувствуешь себя здесь хорошо?

Шрм усмехнулся.

– Здесь, конечно, терпимо. Если сравнивать, например, с Дзирой.

– Знаю. У нас этот мир называется Шарок. Страшно вспомнить: ни клочка нормальной суши. А ведь когда-то была. Иначе там возникла бы рыбья цивилизация, а не дельфинья. Но для нас, конечно, трудно придумать хуже.

– Физически – безусловно. Зато душа там отдыхает. Такая чистота духа, такая доброта...

– Всё то, чего здесь так не хватает.

– Вовремя Силы вспомнили о Земле. Итак – необъявленная война?

– Это на самом деле очень серьёзно.

– Их так много?

– Дело не в этом. Пусть их пока относительно немного. Но они – профессиональные бойцы, и в привычных условиях действуют результативно. Хотя самое страшное – не это. Хуже всего – их лозунг: «Никого над нами». Полное отрицание высших сил и высшей морали. А значит – никакой ответственности. Хочешь убить – убей. Ограбить – ограбь. И на уровне не только отдельных индивидуумов, но и правителей. Хочешь отравлять человечество – полная свобода действий: трави наркотиками, промышленными ядами, фальсифицированными продуктами. Хочешь уничтожать природу, право же, не худшую во Вселенной, – уничтожай! И люди готовы проливать кровь – и свою собственную, и тем более чужую, – чтобы защищать все эти порядки, отталкивать помощь со стороны – только ради правила «Пусть плохо, зато – наше!». Поэтому можешь быть уверен: уничтожать нас они примутся с энтузиазмом.

– Это понимает каждый из нас. Скажи: ты успел всё это выкачать из его сознания?

– Нет. У него – полная готовность действовать. А планы... их мы прочитали в другом месте. В высоко расположенных мозгах. Но они наверняка найдут друг друга. Как говорят в этом мире – рыбак рыбака видит издалека.

– Послушай, а если у него так легко брать информацию, может быть, стоило бы проследить за ним, вместо того чтобы сидеть тут?

– Зачем? Я подсадил ему в мозг «болтуна». Для него совершенно безвредно, нам же – польза. Просто чуть-чуть перестраиваешь, создаёшь в мозгу некую микроструктуру – и получай информацию хоть круглые сутки.

– А, тот самый знаменитый «структурирующий взгляд»? Ты им владеешь?

– Как видишь.

– Похоже, ваша группа разведки действует активнее нашей.

– Не удивительно: наша цивилизация постарше. И путь наш был более извилистым. Мы не сразу усвоили, что разумное создание не вправе распоряжаться другим разумным. Такое понимание приходит лишь при стабилизации высокой морали, иными словами – с приближением к Силам, и через них – к Слову.

– Наверное, тут одной морали мало. Разведка нуждается в высокой технике. Но она есть и у нас. Наши «шмели» и «стрекозы» работают вовсю – очень удачно мы смогли отформатировать их в соответствии с местными организмами. Однако, к сожалению, люди достаточно быстро разобрались в этом, и теперь получать информацию при помощи такой аппаратуры становится всё сложнее...

– То, что вы их запустили и люди раскусили назначение этих информаторов, очень хорошо.

– Объясни свою мысль, пожалуйста.

– Теперь они знают, чего им нужно опасаться, – и действительно остерегаются. Но они решили, что это – всё, чего им следует бояться. И о других средствах получения информации ничего не знают и сейчас.

– Ты имеешь в виду...

– Тсс.

– Да. Извини. Итак, надо готовиться к серьёзным неприятностям?

– Для бедных служанов.

Оба улыбнулись одновременно.

– Во всяком случае, – сказал затем Дымов, – ни один наш гражданин не погибнет, как бы тут ни старались.

– Как и наш. Мы не для того тут, чтобы нас убивали. Спасибо за предупреждение. Пора докладывать, тебе не кажется?

– Согласен. Твоя капсула далеко?

– Рядом. Во втором режиме. А твоя?

– Да то же самое. Будь внимателен: тут взлетают и садятся, так что...

– Будь и ты. Ну – до следующего?

– Спокойствия тебе и успеха.

– Взаимно. Заковыляли? Не забывай опираться на костыль, пока тебя видят.

– Знаю. – Шрм Сах ухмыльнулся: – Ох, моя бедная ножка...

Они вышли. Замечавшие их люди поспешно отводили глаза. Стыдились их? Или самих себя?

Самолет приземлился, подрулил к аэровокзалу. Пассажиры зашевелились, готовясь покинуть салон.

Горд неторопливо прошагал к выходу, сел в аэродромный автобус. Пересёк вокзал вместе с прочими прилетевшими. Всё было как бы спокойно, но предосторожности никогда не помешают. И, выйдя из здания, он сразу же свернул не к стоянке и остановке, куда шли все, а в противоположную сторону.

Через минуту-другую он оказался уже за границей аэропорта. Не мешкая, перешёл дорогу, проголосовал и сел в затормозившую первой древнюю «Калину».

Никто его не преследовал. Хотя ощущение чужого взгляда не проходило.

Через полчаса Горд расплатился с водителем и вылез у станции метро «Юго-Западная».

Надо было срочно вновь собирать группу. Чувствовалось, что большие события нависли и вот-вот обрушатся лавиной.

Зелёные, а местами уже отсвечивавшие желтизной леса; аккуратно нарезанные поля; посёлки и хутора, казавшиеся чуть смазанными, расплывчатыми из-за скорости; отблескивавшие, заставляя порой щуриться, кривые, словно по лекалам вычерченные реки и матово сереющие, почти не изгибающиеся дороги, и всё прочее, что несёт на себе сухая поверхность планеты, – всё это далеко внизу стремительно сменяло друг друга, словно настриженное на клипы и склеенное без всякой логики, вслепую, наугад.