Игорь Алимов - Академия Шекли (сборник)

– Барбарелла! – выкрикнул Лай. – Так вот с кем она снюхалась! Это она выдала меня, маленькая дрянь!..

– Слушайте, вы, голубки! – загрохотала Сфинкс. В руках у неё появился портативный огнемёт советского производства. – Прекращайте свои семейные разборки! Вы мне мешаете восстанавливать справедливость!..

Почувствовав, что в общей суматохе все о нём забыли, Иезайя Марвин бочком отступил к дверям, ведшим в дворцовую кухню, и когда оба царственных негодяя набросились на Сфинкс с упрёками, выскользнул из пиршественного зала. За спиной у него гулко бухнули несколько выстрелов, оглушительно прогремел взрыв, и последним, что увидел Иезайя в клубах дыма прежде, чем выкатиться в коридор, был Гермес, который, отступив к кухне, молитвенно воздел к потолку свой кадуцей, а также чёрные фигуры спецназовцев, которые в ответ на его призыв стремительно спускались из-под купола по специальным фалам. Сбросив с плеч изгвазданную мантию, Марвин выбрался из дворца и бегом устремился к видневшемуся у горизонта скальному массиву.

Он бежал без отдыха почти час. Потом, давая себе лишь короткие передышки, без устали карабкался по гладким камням, потом нашёл горную тропу. Заночевал на перевале и всю ночь трясся от холода, сидя на корточках, потому что оставил зажигалку во дворце. Едва начали рассеиваться предрассветные сумерки, вновь кинулся бежать и к обеду следующего дня оказался на заброшенной дороге, ведущей к мотелю Бейтса, в полумиле от своего грузовика.

Грузовик неплохо выдержал разлуку с хозяином, хотя аккумуляторы, конечно, пришлось менять. Пёс системы лабрадор, как выяснилось, всё это время прекрасно обходился без Иезайи – он охотился на кроликов в холмах и бегал на свадьбы к соседским собакам. Однако когда его блудный хозяин вернулся, лабрадор совершенно искренне обрадовался.

На этом эллинскую эпопею Иезайи Марвина можно считать законченной. Детский комплекс любви к матери и ревности к отцу теперь называют Аяксовым. Лая афинский арбитражный суд восстановил в царских правах, он по-прежнему правит Фивами и через четыре месяца собирается баллотироваться в члены совета директоров транснациональной нефтяной компании. Гермесу, как самому младшему и любимому ребенку Зевса, сошли с рук все его художества, несмотря на активное вмешательство Геры. Лаю Гермес публично пообещал весёлую жизнь после того, как презренный царь Фив изволит умереть; впрочем, на Олимпе у царя по-прежнему есть надёжные заступники, и если он за отпущенное ему до смерти время сумеет не поссориться с ними, то в Царстве Мёртвых ему не придется вечно втаскивать в гору камень или наполнять бездонную бочку, как некоторым его бывшим собутыльникам, или, к примеру, бесконечно катать шары в боулинге, которые в последний момент всегда огибают кегли и уходят в аут. Контуженый Эдип убежал в Австралию и устроился спасателем на один из пляжей Сиднея. Сфинкс всё-таки выбила из Гермеса вторую часть денег, но в Венесуэлу не поехала, а отправилась в Лас-Вегас, от чего, несомненно, здорово выиграла, поскольку самолёт, что должен был доставить её в Каракас, потерпел необъяснимую катастрофу над Андами, в которой не выжил никто. В Лас-Вегасе же хтоническое чудовище растворилось столь искусно, что всякие его следы потерялись; подозревают, впрочем, что Сфинкс бежала на коммунистическую Кубу, где с полным чемоданом американских денег можно устроить себе вполне пристойную жизнь. Царица Иокаста некоторое время грустила по юному жеребчику Иезайе, но в конце концов утешилась, придя к выводу, что старый конь борозды не портит, поскольку мидянин Поликсен всё ещё оставался любовником что надо.

Иезайя же Марвин по-прежнему живёт в своей богом забытой Кананере, мотается на грузовике по всему Западному побережью и по субботам пьёт «Будвайзер» в заведении мамаши Бейкер, закусывая его горячими фахитос. Правда, теперь в его доме есть хозяйка – миссис Иезайя Марвин, в девичестве Мария-Луиза Хосефа Хуана Сапатеро-младшая, чрезвычайно скромная и относительно красивая девушка. О своей странной и рискованной эллинской эскападе дальнобойщик вовсе не жалеет: он получил неплохой жизненный опыт, убедился ещё раз на деле, что бесплатный сыр бывает только на помойке, и теперь ему будет что рассказать внукам на склоне жизненного пути. Единственное, что омрачает его воспоминания, – это заветная бейсбольная бита с автографом питчера «Техасских рейнджеров», оставшаяся во дворце царя Лая.

Увы, он ещё не знает, что на самом деле является второстепенным персонажем фильма «Атака пауков» и что его мученическая смерть в одном из эпизодов призвана позабавить пресыщенных американских кинозрителей. Впрочем, все мы смертны, каждому назначен свой час, которого не избегнуть и не изменить; сопротивляться предначертанному столь же глупо, как пытаться чайной ложечкой срыть гору Килиманджаро. И дело тут, поверьте, вовсе не в ложечке; аминь, ребята.

Обуреваемая сомнениями, Лена остановилась в самом низу лестницы. Если она немедленно не ввяжется в какую-нибудь авантюру, которая сулит быстрое обогащение, – значит, с ней, Леной Перл, случилось самое страшное: она стала благоразумной!

С другой стороны, поддельный диплом геологоразведчика, контракт с «Interstellar Mines» и прилёт на Клавину в составе экспедиции – всё это, от начала до конца, было чистой воды авантюрой. Хорошие ставки, «дальние» надбавки и реальный шанс «вскрыть жилу» влекли сюда многих. Контракт предусматривал немалое разовое вознаграждение либо долю с разработок «уникальных месторождений», найденных разведчиком.

По дороге сюда Лене довелось проштудировать зубодробительный курс по прикладной геологии. Убивать пять лет бесценной молодости на университет она не собиралась, но знания были необходимы. Иначе как она управится с оборудованием или поймёт, что набрела на «рениевую пробку», а не на банальный магнетит, которого здесь – как солёной воды на Старой Земле?!

Выручил Лену гипноадаптер пакетного сжатия, втихаря позаимствованный ею на выставке обучающих технологий. Модель ещё не запустили в серию, тестируя на предмет побочных эффектов. Но Лена рискнула (так с ней бывало часто) – и выиграла (это, к сожалению, случалось заметно реже). Гипнокурс с грифом «для служебного пользования», добытый также не вполне законным путём, аккуратно улёгся в голове, дав возможность сразу по прибытии на Клавину рьяно приняться за дело.