Игорь Алимов - Академия Шекли (сборник)

На ходу она тыкала пальцем в кнопки телефона. Слё– зы застилали глаза. Только бы он не отключил телефон совсем!

– Алло, – сказал Славик. – Это кто?

– Славочка! Это я! – затараторила Лариса. – Пожалуйста, больше не выключай телефон! Держи его всё время возле ушка, чтобы слышать мамочку! Я бегу к тебе, малыш! Я уже близко!

– Где ты, мама? Я тебя не вижу!

– Скоро, скоро увидишь! Я совсем рядом, на соседней улице!

– Это хорошо, – сказал Славик со странным удовлетворением.

Лариса даже испугалась этого неожиданно спокойного голоса.

– Славик! Славик! Ты слышишь?

– Слышу, не волнуйся.

Она пересекла поток машин, окаменевший в минутной пробке, и побежала вдоль квартала старых домов, разевавших на неё удивлённые арки подворотен.

– Сыночка! Где ты стоишь? Посмотри вокруг, что ты видишь?

– Да здесь я, – так же спокойно сказал Славик. – Во дворе магазина. Сверни направо в арку и меня увидишь.

Направо? Лариса споткнулась на ровном месте. Откуда Славик знает, где право?

– Славик! Это ты? – неуверенно спросила она.

– Да, мамочка, это я! – сейчас же захныкал Славик. – Иди скорее! Мне страшно!

Лариса снова пустилась бегом.

Кажется, вот эта арка ведёт к магазину. Сюда.

В тёмном проёме виднелись габаритные огни и распахнутые створки автофургона. Возле него, спиной к Ларисе, стоял дюжий грузчик и разговаривал по телефону. Фургон перегораживал арку от стены до стены, не оставляя прохода.

– Позвольте пройти! – Лариса задыхалась.

– Нечего тут ходить, – хрипнул грузчик, не отрываясь от телефона. – Не видишь – грузимся?

– У меня там ребёнок! – крикнула Лариса.

– Нету там никакого ребёнка, – спина грузчика выражала полное равнодушие.

Лариса вдруг испугалась. Славик в трубке давно молчал.

– Славик! – позвала она, – Ты слушаешь? Я уже здесь, совсем рядом! Подожди минутку!

– Да, мамочка, я жду! – громко раздался голос Славика. – Не беспокойся! Лезь в кузов!

Грузчик обернулся, и Лариса сразу всё поняла. Он говорил в телефон детским голосом, но губы его совсем не шевелились. Да и не было у него никаких губ. Лариса бессильно закрылась рукой от надвигавшейся на неё оскаленной пасти Охотника…

Бешеная тряска наконец прекратилась. Аркаша полежал ещё немного, приходя в себя, потом осторожно сел. Избитое тело болело каждой косточкой, но сильнее всего саднило плечо. Аркаша застонал было тихонько, но сразу замолчал. В темноте явственно послышался шорох.

– Кто тут?

– Свои, – раздалось у него над самым ухом.

– Кто свои? – испуганно завертелся Аркаша.

– «Кто»! Люди! – сказали в темноте. – Да не вертись ты! Тут и так тесно.

Кто-то оттолкнул Аркашину ногу.

– А где это мы?

– Кабы знать! Поймали вот и посадили в клетку.

– Кто поймал?

– Кабы знать!

Аркаша мучительно пытался вспомнить, что произошло. Вечер обрывался в голове клёпаными ажурными конструкциями какого-то цеха или склада… ах, да! «Ангар-18», удары хип-хопа, стаканчик абсента, за ним – второй, а вот дальше… слепящий свет прожектора и странный, горелый запах – больше ничего не вспоминалось. Нет, нет, что-то было ещё! Там, за прожектором, маячили две тёмные неподвижные фигуры…

– Я думаю, нас захватили пришельцы, – произнёс в темноте тихий голос, – и перенесли с Земли на летающую тарелку.

– Какая уж там тарелка! – возразил голос по соседству. – Клетка, она клетка и есть. Только частая, вроде корзины, что ли. Сам пощупай!

– Это неважно, – спорил тихий, – нас усыпили и перенесли сюда, чтобы доставить на их планету.

– Кого это усыпили?! – возмутился Аркашин сосед. – Мне железякой ногу защемило, прямо посреди улицы! Да так хряснуло, что не скоро ещё засну, пожалуй… А потом взяли за шкирку – и в мешок.

За спиной Аркаши послышался сдавленный женский плач.

– А когда нас отпустят домой? – спросил детский голос.

Женщина всхлипнула, справляясь с собой, и ласково произнесла:

– Скоро, маленький, скоро!

– Сколько нас тут? – спросил Аркаша.

– Девятым будешь, – отозвался сосед. – Тебя где взяли?

– В ночном клубе.

– На Краснопресненской?

– Нет, в Марьино.

Сосед покряхтел, тяжело ворочаясь.

– По всей Москве собирают.

Аркаша, закусив губу от боли, потрогал горевшее огнём плечо. Ткань была мокрой. Он лизнул ладонь. Кровь. Но пахло почему-то псиной.

– Я ничего не помню!

– Та же беда, – сосед плюнул. – Видел ведь их, сволочей, вблизи – и как отшибло! Кто, сколько…

– Я же говорю – пришельцы! – упорно гундел тихий голос. – Нам стёрли память, чтобы мы не могли о них рассказать. И это, между прочим, добрый знак. Значит, отпустят. Наверное…

– Да на кой ляд мы им нужны?!

– Для опытов, – мрачно хохотнул кто-то в отдалении.

– Ой, ну что вы такое говорите?! – женщина опять заплакала.

– Я думаю, они хотят установить с нами контакт, – настаивал тихий. – Мы – представители человечества и должны вести себя достойно… – он помолчал, – тогда, может, и обойдётся…

– Как это – достойно? – спросил Аркаша.

Его здорово мутило от боли, от выпитого за ночь, но больше – от страха.

– Не знаю как, – вздохнул тихий. – Как разумные существа.

– Существа-то из нас теперь хреновые, – сказал сосед. – Кого хочешь в клетку посади – так ум за разум зайдёт.

– Выпустите нас! Кто-нибудь! – в отчаянии закричала женщина. – Я не могу больше!

– Тихо там! – оборвал её Аркашин сосед. – Бабьих истерик только не хватало! И правда подумают, что тут мартышки бессмысленные! – он привалился к Аркаше, перекладывая больную ногу поудобнее. – Образованный-то правильно говорит. Показать надо распальцовочку, пусть знают, что мы люди достойные, не шушера какая-нибудь. За нас, если что, и войска впрягутся. Долбанут ракетой, так что от ихней тарелки и каёмки не останется! – Он заметно оживился от собственных слов. – Слышь, ты, друг! Чего затих? Давай расскажи, что там с этими существами-то? Как нам себя разумными заявить?

– Ну, можно изобразить геометрические фигуры, – заговорил тихий голос, – начертить теорему Пифагора…

– Пифагора… – расстроился сосед. – Шутишь, парень! Тут своего-то пифагора не видно, не то что теорему. Да и чем его чертить? На чём?

– Не знаю. В общем, нужно продемонстрировать, что нам знакомы науки и искусства.

– Искусства? Это ближе. Какие ж могут быть искусства – в темноте?

– Музыка, – сказал Аркаша. В голове его всё ещё пульсировал ночной хип-хоп.

– Правильно! – подхватили с другой стороны. – Давайте споём «Ой, мороз, мороз»!

– Не годится, – отклонил хромой сосед. – Подумают, что жалуемся, отопление врубят, а тут и так дышать нечем. Надо посолиднее что-нибудь, вдруг они и правда – пришельцы?..

И тогда Аркаша, обхватив голову исцарапанными, истерзанными руками, похмельным, срывающимся голосом затянул: