Раду Hор - Путь к звездам

Взглянув в направление, указанное руководителем экспедиции, исследователи увидели в каких-нибудь 400–500 метрах от них небольшой холм, который ослепительно горел на солнце.

Следуя за Матеем Бутару, вся группа двинулась вперед, вздымая на каждом шагу целые столбы серой пыли.

Инженер Чернат остался около «Дерзновенного». Он заботливо осмотрел его, проверил состояние его оболочки и в особенности там, где виднелись тонкие царапины, нанесенные броне корабля метеорическими частицами…

Наши путешественники медленно и очень осторожно продвигались вперед. Теперь они лучше понимали предупреждение Бутару. Вследствие очень малой силы притяжения у них было впечатление, что они ступают по мягкому, как пух, исключительно эластичному каучуковому ковру. Поверхность планеты пружинила на каждом шагу, угрожая подбросить их в космическое пространство. Поэтому они избегали подымать ноги и шли, волоча их по почве. Им то и дело приходилось перешагивать через камни, резко заостренные формы которых невольно удивляли глаз. Среди них не было ни одного более округлого, потому что здесь их никогда не омывала вода. Если кому-нибудь случалось задеть камень ногой, он взлетал на большую высоту, увлекая за собой целую тучу камешков, которые затем медленно сыпались сверху, как в фильме, заснятом с замедлителем.

Многие горные породы отличались металлическим блеском, а иные сверкали, как кристаллы, и Анна Григораш разъясняла своим товарищам, что здесь приходится иметь дело с металлами, металлическими сплавами и кристаллами, из которых, вероятно, состоит главная масса планеты.

Местами перед ними вырастали иглообразные, похожие на сталагмиты, вершины до 10–15 метров вышины. Им часто приходилось обходить такие препятствия и глубокие овраги.

Пейзаж удивлял четкостью контуров. Тени были невиданно резки. Вследствие отсутствия атмосферы, здесь не существовало полутонов.

Над головами астронавтов расстилалось черное, как уголь, небо и на нем ярко сверкали Солнце, Луна и звезды. Земной шар казался отсюда огромным серпом, а Луна — гораздо меньше его — виднелась как половина серебряного диска.

После получасового пути исследователи дошли до какого-то почти цилиндрического образования, ослепительно сверкавшего под лучами Солнца. Это и был тот бугор, который Матей наметил как ориентир.

Пока Аполодор Динкэ производил киносъемку пейзажа, Анна Григораш вынула нож, всегда висевший у нее на поясе, и ловко сняла целый слой скалы. Обнажившаяся поверхность еще ярче засверкала на Солнце.

— Чистое, серебро, — определила немного спустя Анна.

Исследователи обошли серебряный холм, который имел метров 10 вышины, и отправились дальше. Стоял палящий зной. Скарлат взглянул на металлический термометр, который он постоянно носил на руке, вместе с часами. Термометр показывал 89°. Но холодящая жидкость, которая циркулировала между слоями защитной одежды, сохраняла в ней постоянную, приятную температуру.

Матей Бутару шел на 3–4 метра впереди других. Он только что миновал бугор, как вдруг астронавты увидели, что он куда-то проваливается.

— Матей, что случилось? — крикнула Анна Григораш, стараясь одним прыжком добраться до него.

— Не пугайтесь! — послышался голос молодого руководителя. — За холмом был провал, которого я не заметил. Я падаю, но так медленно, что только через несколько десятков секунд смогу опереться руками на края ямы, чтобы выбраться из нее.

Между тем к месту «катастрофы» подошли и другие.

«Падая», Матей Бутару успел вынуть электрический факел и осветить дно провала.

— Да здесь больше сорока метров глубины, — заявил он.

Уверенным и легким движением он оперся локтями о край провала и вышел из него. Все облегченно вздохнули.

— Странные вещи случаются здесь! — дивился радист.

— Ну, а я могу показать тебе еще более странные вещи сказал Аполодор Динкэ. — Внимание!.. Абракадабра.

И жестом заправского фокусника он вытащил из кармана длинный, стальной нож. Затем извлек из другого кармана кусочек тонкой тряпочки и бросил их вниз с высоты приблизительно одного метра. Оба предмета падали очень медленно. Четырнадцать секунд спустя и тряпочка и нож одновременно достигли почвы. Подпрыгнув несколько раз, как эластичные мячи, они наконец остались неподвижными.

— Хм-м!.. Интересный фокус! — сказал Прекуп, бросив Динкэ иронический взгляд. — Этот физический опыт проделывается на Земле во всех школах… и давно, несколько веков сряду. Только для этого обычно используются сосуды с пустотой.

Дружный хохот исследователей раздался в портативных радиопередатчиках. Аполодор Динкэ скорчил сердитую мину, повернулся спиной и старательно продолжал киносъемку скал, которые он, впрочем, уже успел заснять перед тем.

Все двинулись вперед. Скалы, возвышавшиеся в нескольких десятках метров, были окутаны особенно густыми тенями.

— Еще несколько шагов, и мы войдем в затемненную область астероида, — заметил Матей.

Переход от дневного света к ночи был здесь очень резок.

В неосвещенной зоне астероида все выглядело совершенно иначе. Отсюда на небе не было больше видно Солнца. Лишь Луна и Земля бросали свои голубоватые лучи на поверхность металлически сверкающих скал.

Температура упала до -110°. Благодаря согревающей жидкости, циркулировавшей между слоями защитной одежды, которая автоматически сменила прохладительную, тело астронавтов было защищено от морозов.

Исследователи уже несколько минут любовались новым пейзажем, как вдруг все кругом ярко осветилось. Быстрое вращение астероида было причиной тому, что линия раздела между тьмой и светом очень быстро перемещалась.

— Вот какой наш Коперник! Маленький, а торопливый! — заметила Анна.

— Да, — подтвердил и Скарлат. — Период его вращения вокруг собственной оси — восемь часов. Здесь на ночь и на день приходится ровно четыре часа на каждого. Трое суток на астероиде равны одним земным суткам.

При свете фонарей они обнаружили в непосредственной от них близости два огромных камня, один белый как снег, другой совершенно черный.

Анне не терпелось узнать их породу, и она тотчас принялась за исследования. В скором времени она смогла поделиться со всеми своими открытиями.

— Белый камень — чистая кристаллическая соль, а черный — аморфный углерод.

— Ого, в таком случае мы сделали очень ценное открытие, — заметил Динкэ. — Соль пойдет нам в пищу, а из угля мы получим — путем атомной трансмутации — кислород, необходимый для дыхания, который гораздо труднее получить из других веществ.