Василий Бережной - Голос матери

Оказавшись на Луне, она все разглядывала, всем восторгалась.

Никогда не думала, что здесь так хорошо!

Он водил ее по бесконечным туннелям Лунополиса, показывал грандиозные сооружения, которые своими сводами упирались в черное, усеянное звездами небо.

— А ходить как легко, сыночек!

Голос у матери звонкий, совсем молодой — может быть, потому, что она певунья. Сколько он ее помнит, всегда пела, да как! В праздники, принимая гостей, пела весело, с огоньком, в будни, за домашней работой, — тихонько и немного печально. Да и в разговоре словно не произносила слова, а напевала. Но сейчас в ее голосе было что-то такое… необычное. Может быть, так разволновал ее перелет на Луну? Он вслушивался в этот до боли родной голос и никак не мог понять, что в нем нового, не такого, как было…

— А у нас цветут сады. Только бы морозко раньше времени не ударил. Урожай будет! Приедешь в отпуск этим летом?

Хотел сказать ей об экспедиции, чуть не проговорился, но все-таки удержался. Зачем волновать маму? В ее голосе и без того волнение. Неужели догадалась, что это прощанье? Или почувствовала интуитивно?

— Хотя здесь и легко ходить, но расстояния немалые, сказал он. — Лунополис занимает больше ста квадратных километров. Давайте, мама, немножко поездим.

Дорога, украшенная полосами зеленого пластика, понесла их по гулким туннелям, стены которых искрились в свете кварцевых ламп. На поверхность поднял их эскалатор. Мать молча смотрела на гигантский купол, увенчивающий кратер диаметром не меньше километра.

— Площадь дружественных наций, — объяснил он. — После работы собираются здесь американцы, русские, поляки, украинцы, французы… Все, кто работает в Лунополисе. А вон к озеру пошла группа туристов. Поплавать на Луне — экзотика!

— Э, сынок, в Днепре, пожалуй, лучше. Вот приедешь в отпуск…

«Милая, ненаглядная мама! Когда еще посчастливится мне побывать на Земле, да и будет ли это вообще…»

Хотя мать и скрывала тревогу, прятала ее глубоко в сердце, но чувствовал сын ее волнение по интонации голоса, по глазам, по вздоху, который нет-нет, а вырвется из груди. И даже улыбка как-то не так озаряла родное мамино лицо, которого уже коснулись годы.

Когда любовались панорамой астродрома, где в черную глубину космоса нацелились два корабля с Останкинскую телевизионную башню, мать снова вздохнула.

— Что это? — спросила она.

— Корабли дальнего действия, мама. Готовится экспедиция на соседнюю планетную систему.

Прищуренным взглядом смотрела она на эти ракеты, на которых возились монтажники, сновали как муравьи, казались совсем маленькими на такой высоте.

Тихо промолвила:

— И чего лететь кто знает куда? Лезть на рожон?

— Это надежные корабли, мама.

— А разве не умнее было бы сперва полностью освоить Луну, все планеты Солнечной системы, а уж потом…

Теперь он вздохнул:

— Конечно, какая-то логика в этом есть. Но…

— Что?

— Да я и сам не знаю…

Как же хотелось ему рассказать о предстоящем полете, о котором он так долго мечтал, о том, как волновался, когда проходил отборочную комиссию! Но снова сдержался. Это ведь последнее свидание с матерью перед стартом. Последнее! К чему же его омрачать? Мама — это мама, сразу плакать начнет, убиваться… А ему только бы слышать сейчас ее единственный в мире голос…

— Ты знаешь, почему человек обживается на Луне? — философствовала она. — Потому что находится в сфере тяготения родной Земли, родного Солнца. Это ведь пространство, отведенное нам природой. А если улететь от своего Солнца… Никто не знает, что может случиться…

Он слушает и слушает, словно пьет родниковую воду где-то на Земле, в тени деревьев.

А мать показывает глазами на голубой шар и продолжает:

— Смотри, сыночек, это же чудо… Плывет в пространстве Земля, сама по себе, вон и шапка на полюсе, а как сверкает океан!.. Колыбель жизни! Ну скажи, ну можно ли, можно ли взять и бросить такое диво, такую красу?!

И у сына словно открылись глаза, как-то по-новому глянул он на родную планету, и встала она перед ним чародейным виденьем, даже сердце защемило.

— Так когда ж отпуск-то?

— Не знаю, мама… Потому и пригласил тебя, что не знаю. Неизвестно еще, когда увиделись бы…

А сам хорошо знал, что отпуска уже не будет. И мать видит он последний раз. Холодок далекого путешествия — ох и далекого! — уже наполнял его грудь.

— Постарайся хоть осенью, — умоляюще произносит мать. Самые яблоки, груши… и арбузы…

— Думаете, мне не хочется походить босиком по земле?

— Вот и походишь. Погостишь у родных, у товарищей. Нет, мать и в мыслях не допускает, что сын помчится в космос и уже больше никогда не увидит своих близких.

— А пруд-то наш углубили — сколько там рыбы! Ты ведь любишь рыбалку…

— Дежурного оператора на вахту! — прозвучало из динамика.

Коснулся кнопки, экранчик погас, умолк голос матери.

— Иду!

Он часто прокручивает эту запись, и кажется ему, что опять идет он с матерью по Луне, видит родную Землю. Он и его товарищи все-таки оставили свое Солнце, даже в телескоп оно видится отсюда звездочкой 12-й величины. А Земли давно уже не видно.

— Почему же они полетели? Может быть, потому что молоды. Ведь и человечество тоже молодо.