Джек Вэнс - Серый принц

Из простодушного доверчивого мальчика он превратился в сурового мужчину, который выглядел лет на десять старше своего возраста.

Келс думал о том же.

— Ты изменилась, — сказал он. — Я почему-то ожидал увидеть веселую счастливую глупую девчонку Салли.

— Мы оба изменились.

Келс взглянул на свою руку, затем на ногу.

— Да, конечно, ты еще не видела этого.

— Они не мешают тебе?

Келс пожал плечами.

— Левая рука сильнее, чем правая. Я могу раскалывать пальцами орехи и делать многое другое. В остальном я все тот же.

Чейн не могла удержаться от вопроса:

— Неужели я сильно изменилась?

Келс задумчиво взглянул на нее.

— Ты стала на пять лет старше и уже не такая тощая. Ты прекрасно одета, и вид у тебя солидный. Ты всегда была очень хорошенькой.

— Хорошенькой! — невесело произнесла Чейн.

Воспоминания всплывали перед ней, когда они шли к выходу. Девочка, о которой они говорили, осталась далеко позади.

Это было не пять, а пятьдесят лет назад. Тогда они жили в мире, где неизвестны ни зло, ни коварство, ни вражда. Отношения между людьми были просты и понятны. Монингсуэйк Мэйнор для нее был не больше, не меньше, как центр мироздания.

Каждый, кто жил там, играл вполне определенную роль в ее жизни. Утер Маддук был воплощением закона. Его решения, какими бы они ни были: непонятными, таинственными, ужасными — всегда были не подлежащими ни сомнению, ни обсуждению, как восход солнца. Вблизи Утера Маддука находились они, Чейн и Келс. Чуть дальше, на весьма не стабильном расстоянии — то дальше, то ближе находился Муффин.

Их роли в основном не были сложными, может быть, за исключением Муффина, статус которого иногда был неопределенным.

Чейн всегда была шаловливым ребенком, очаровательным и прелестным, хотя об этом не говорили. Келс был всегда полон гордости и достоинства, Муффин дерзок, смел и весел. Вся их жизнь была вплетена в ткань их существования навечно, так же, как солнце Метуэн всегда розовое, а небеса ультрамариновые. Оглядываясь назад, Чейн увидела себя девочкой среднего роста, невысокой, но и не маленькой, хорошо сложенной, умеющей прыгать, бегать, плавать.

Кожа ее была золотистого цвета от солнца, темные волосы вились. На лице ее было выражение постоянного ожидания чуда. Она любила и ненавидела без расчета, она относилась с великодушной нежностью к маленьким существам.

Теперь она стала на пять лет старше и на пять лет мудрее, во всяком случае она надеялась на это.

Келс и Чейн вышли в мягкое Зинтарское утро. Чейн сразу вспомнила этот чудесный запах листьев и цветов. Гирлянды цветов свешивались с темно-зеленых деревьев джуба.

Лучи солнца, пробившиеся через густую листву, образовали на земле причудливый золотой орнамент. Они шли по авеню Харанотис.

— Мы остановимся в Сискэйп, — сказал Келс. — Сегодня тетя Валь устраивает прием в твою честь. Конечно, мы могли бы остановиться и в Миразоле, но…

Он замолчал. Чейн вспомнила, что Келс всегда недолюбливал тетю Валь. Он спросил:

— Может, нам взять кэб?

— Лучше пройдемся. Все вокруг так красиво. Я так устала во время полета на Ниаматике.

Она глубоко вздохнула.

— Так хорошо вернуться назад. Я чувствую, что родилась вновь.

Келс усмехнулся.

— Чего же ты так долго выжидала?

— О, тысяча причин!

Чейн махнула рукой.

— Упрямство. Отец…

— Ты и сейчас упряма, так я думаю. Отец так и остался отцом. Если ты думаешь, что он изменился, то тебя ждет разочарование.

— У меня нет иллюзий. Кто-то должен уступать, и я могу делать это, как желают это другие. Чем он сейчас занимается?

Келс немного подумал. Чейн не замечала за ним такой привычки раньше. В детстве он всегда действовал, не раздумывая.

— Отец в основном не изменился. С тех пор, как ты уехала, здесь появилось много новых течений. Ты слышала об Альянсе Освободителей?

— Кажется да. Но я мало знаю об этом.

— Это общество, образованное здесь, в Олани. Они хотят, чтобы мы порвали Договор Подчинения и покинули Уайю. Конечно, ничего нового, но в «Сером Принце», как он называет себя, они нашли довольно значительного руководителя.

— Серый Принц? А что это?

Рот Келса скривился в гримасе.

— Это молодой ульдрас, образованный. Зовут его Гарганш. Он общителен, умеет ладить с людьми. Его с удовольствием принимают везде в Олани. Наверняка сегодня он будет на приеме у тети Валь.

Они проходили вдоль зелено-голубого луга, простиравшегося от Авеню до высокого здания, скорее даже дворца с пятью башнями и фасадом из темно-желтых плиток. Здание было сделано с легкомысленной роскошью и подавляло своими размерами. Это был Хольруд Хауз — резиденция Мулла. Келс угрюмо кивнул в его сторону.

— Освободители сейчас там. Они стараются склонить Мулл на свою сторону. Конечно, я говорю фигурально. Может, там их нет в настоящий момент. Отец ко всему этому относится пессимистически. Он думает, что Мулл выпустит эдикт против нас. Сегодня я получил письмо от него.

Он сунул руку в карман.

— Нет, я оставил его в отеле. Он хочет встретить нас в Галигонге.

Чейн с удивлением посмотрела на него.

— Почему в Галигонге? Он мог встретить меня и здесь.

— Он не хочет появляться в Олани. Я думаю, что он не хочет встречаться с тетей Валь. Она наверняка затащит его к себе. Так было в прошлом году.

— Это не повредит ему. На приемах тети так интересно. Мне там всегда нравилось.

— Герд Джемах полетит с нами. Мы прилетели сюда на его Апексе. Он нас переправит в Галигонг.

Чейн поморщилась. Она никогда не любила Герда Джемаха.

Вход в Сискэйп был украшен двумя колоннами.

Чейн и Келса привезла в вестибюль подвижная лента. Келс распорядился, чтобы сюда доставили багаж Чейн из космопорта, а затем они прошли на террасу, с которой было видно Персимонское море. Там они взяли по бокалу светло-зеленого вишневого сока со льдом.

Чейн сказала:

— Как дела в Монингсуэйке?

— В основном ничего особенного. Мы запустили в озеро новых рыб. Я ходил на юг и нашел там старую кахембу.

— Ты входил в нее?

Келс покачал головой.

— Нет. Я побаиваюсь их. Я рассказал о ней Кургешу. Он сказал, что кахемба скорее всего принадлежит жирвантянам.

— Жирвантянам?

— Они пятьсот лет жили там. Потом их уничтожили Хунги, а Аосы прогнали Хунгов.

— А как Аосы? Замина у них все еще матриарх?

— Да, если она не умерла. На той неделе Аосы переехали куда-то всем лагерем. Я сказал Кургешу, что ты возвращаешься домой. Он решил, что тебе будет спокойнее в Танкиле.

— Противный старик! Что он имел в виду?

— Вряд ли что-нибудь конкретное. Он просто имеет предчувствия.

Чейн допила сок и посмотрела вдаль.

— Кургеш болтун. Он не может ни предсказывать судьбу, ни передавать мысли.