Татьяна Точилова - Healing. Эволюция Юности 2.

Насмешливый тон голоса Оро не мог её обмануть: та спрашивала серьёзно. Айения медленно встала, отряхнула колени брюк и тихо, но твердо произнесла:

— Если бы было за что бороться, может быть, и не сдалась. Но если он даже о нашей родственной связи хочет забыть? И все странности только из-за того, что я дочь его сест-ры.

— Забыть? — повторила Хэл. — Это как?

Ени закрыла глаза:

— "Если хотите, можете забыть всё, что я Вам сказал. Теперь это уже не важно". Ко-нец цитаты.

Она открыла глаза и вымученно улыбнулась.

— Вот видите.

В комнате повисло молчание.

— Я пойду, хорошо? — и не дожидаясь ответа, она ушла к себе.

— Что за ублюдок! — с чувством произнесла Оро. — Чёрт с ними, с чувствами Ени, нет, ну конечно, не чёрт… Но он прежде всего её родственник! Какого он это делает? По-моему, такому не место в Друине.

— Хмм. Странно все это. Если он хотел порвать все связи с Шонорами и Ени, зачем надо было сначала признаваться в этом? Мог бы и просто молчать. Что-то тут не так.

— Инопланетяне, — философски заметила Оро. — Нам никогда их не понять.

Приподнятая бровь Хэл подсказала ей, что последнее замечание было неуместным.

— Ну, я имею в виду, он же с Авента!

— В любом случае, у нас с тобой дела поважнее, если помнишь.

— Ага, сидеть и дожидаться решения Лецри. Просто цель всего моего существования!

— Идиотка, я имела в виду подготовку к играм! Шутка, — быстро поправилась Хэл, за-метив, как исказилась лицо Оролен. Лецри все-таки был запретной темой. — Я доверяю мнению Ени, в конце концов, она его знает лучше всех. Так что, ждать нам осталось не-долго.

— Страшно? — этот голос Хэл слышала редко, он был настолько пустой и отстранен-ный, как будто сухой лёд тёрся о кожу. Он звучал, только когда Оро говорила о своих ро-дителях.

— Да, — вместе с подтверждающим кивком. — Но правду я хочу узнать больше. В конце концов, у меня такой же шанс, что и у тебя!

— Не наглей слишком, я ведь ещё не использовала свою секретную технику!

— Это же не драка, Сакаят. Вот именно поэтому у тебя парня и не было.

С самого утра у Ени было плохое настроение, в причинах которого она разбираться не стала. Очевидно, что они были и их было слишком много. Её мрачность ещё усугуби-лась, когда она заметила в одном из малолюдных коридоров Академии нахохлившегося Лецри. Некоторые люди в состоянии раздражения становятся говорливыми, из других слова не вытянешь. Когда у Ени бывало не самое лучшее настроение, она переходила на телеграфный стиль общения. Тем более что с Акарасом взаимопонимание у них было на высоте:

— Понял?

Кивок.

— Осознал?

Депрессивный кивок.

— Ну?

Парень только вздохнул. Ени тоже сказать больше было нечего, и она просто отвер-нулась и прислонилась спиной к стенке.

— Конечно, так больше продолжаться не может, — тихо начал Карс. — И я, наверное, это знаю лучше всех. Потому что… — он запнулся, — можешь не верить, но мне кажется, я давно знаю ответ.

Айения постаралась сделать свой смешок хотя бы беззвучным.

— Но… мне страшно… Да, я — трус, я признаюсь, — поспешно добавил он, чтобы его слушательница не успела ничего вставить, — это не самое серьёзное откровение в моей жизни, предыдущее, при котором ты присутствовала, было пострашней. И пугает меня не неизвестность, ну, не только неизвестность, но и то, что когда я сделаю последний шаг, назад дороги не будет. Такое вот я… Поэтому, Айя, помоги мне, пожалуйста, — он повер-нулся и поглядел на девушку умоляющими глазами.

Если бы дело касалось чего-нибудь другого, Айения, скорей всего, пристыдила бы его, издевательски заявив, что "высокородному наследнику, тем более собирающемуся стать летчиком, не пристало колебаться в принятии решений, а тем более просить других, чтобы решение приняли за него". Но за последнее время она была очевидцем слишком многих изменений в людях, которым не повезло влюбиться. И на собственном опыте ис-пытав смятение, с которым не в силах справиться, кажется, никто в мире, она не могла от-казать Акарасу в помощи. Ведь ему требовался толчок не в том, чтобы выбрать кого-то, а чтобы просто выбрать. Поэтому к вопросу нужно было подойти осторожно.

Лецри с напряжением следил за размышляющей подругой. Наконец, она вздохнула и произнесла:

— Представь, что их не станет в твоей жизни. Что ты почувствуешь?

Мыслительная работа так явно отразилась на лице парня, как будто от ответа зависе-ла вся его жизнь. А может, и вправду зависела. Айения уголком глаза наблюдала за ним, ловя малейшие нюансы мимики: напряжение, волнение, сомнение… И вдруг Акарас ши-роко распахнул глаза и как будто застыл. Заинтересовавшись, Ени повернулась к нему. Наконец, его лицо смягчилось и он широко улыбнулся, встал и обернулся к подруге:

— Спасибо!

Ени давно не видела Акараса таким радостным, точнее сказать, она никогда его ТА-КИМ не видела. Как будто туго сжатую пружину распрямили и он наконец-то мог вздох-нуть свободно. Глядя в его умиротворенные и сияющие глаза, она тоже вздохнула с об-легчением.

— Наконец-то всё?

Он кивнул с полувиноватой улыбкой.

— Извини за всё беспокойство и проблемы, которые я тебе причинил.

— Ничего-ничего. Так… кто?

Акарас улыбнулся словно кот, наевшийся сметаны. Нет, конечно, в этот момент он был зверски притягателен и очарователен, но Ени серьезно захотелось его стукнуть.

— Мне-то и не скажешь?! Неблагодарная…

— Айя, — он в одно мгновение стал серьезен и Ени тоже замолчала. — Нет такого чело-века, которому я бы был обязан больше, чем тебе, но в этом вопросе… — он остановился и глубоко вздохнул, — у меня есть приоритетные обязательства перед другими лицами. Ты ведь понимаешь?

— Разумеется, — продолжать словесные перепалки в такой момент было неуместно. Она подошла поближе и потрепала его по волосам, хотя это и было сложно сделать при их разнице в росте. — Молодец.

Он поймал её руку и сжал в своей.

— Может быть, только ты и сможешь понять и оценить эту мою победу, но этого мне достаточно.

"Лецри становится все круче с каждым днем. Скоро я начну чувствовать собствен-ную неполноценность", — вторую часть мысли Ени добавила скорее по привычке, ибо она действительно гордилась своим другом. Весь его прогресс прошел у неё на глазах с того самого дня, когда Оролен избила его на виду у всего города. Теперь она понимала, что са-мым сложным для него было не перестать вести себя как заносчивый ублюдок, а начать строить отношения с людьми. В этом он нуждался так сильно, что ухватился за неё как соломинку. И вот теперь, меньше, чем через год, он стоит перед ней, принявший самое важное решение сердца.

— В общем, могу я сегодня снова нанести вам визит? — вопрос вырвал её из раздумий.