Татьяна Точилова - Healing. Эволюция Юности 2.

Это явно была какая-то очень важная информация, судя по его лицу подсудимого, ждущего вынесения приговора, но она никак не могла понять, чем именно, так, только неясные ощущения, предположения… О.

— Да, Айения, — очевидно, мысль на её лице отразилась достаточно четко. — Ты всё правильно поняла. Я отказался от своей фамилии. Ну и, соответственно, и от своего рода.

— Но… почему? — смогла выдавить Ени.

— Если б я знал… Разумеется, тогда причины казались мне рациональными, хоть и не самыми оправдывающими. Просто… говорим Шонор, подразумеваем летчик. При обычных обстоятельствах это не имеет значения, но когда остаешься один… — он опять остановился, чтобы обуздать свои эмоции. — В общем, у меня не было уверенности, что я смогу восстановить наш род, учитывая личный опыт. И всю оставшуюся жизнь объяснять после представления, что я — связанный с летной профессией, но всё же учёный… Я не думал, что смогу это выдержать.

Теперь все более-менее объяснялось. Губы Айении сжались и она взглянула на своего преподавателя теперь уже без примеси жалости и влечения.

— Но я ведь смогла.

— О, да, — на Авито не слишком повлияла её реакция, он ожидал её уже долгое время. — Именно это мне сказала Императрица, когда я примчался во Дворец второго сентября год назад и потребовал объяснений. Она ведь не сказала, что ты жива тогда. "Эта девочка, бывшая изначально в гораздо более худших условиях, чем ты, без всякой поддержки, в одиночку, приняла на себя всю ответственность, от которой ты сбежал. Какое право ты имеешь требовать информации о родственниках, от которых ты отказался?"

То, что она являлась предметом разговора главы государства, несколько нарушило течение мыслей Айении, достаточно обвинительное течение, тем более, что с самоуничижением Энзеллер справлялся сам, девушка даже испугалась отчаянию, проглядывающему в его глазах и голосе.

— Сейчас-то я прекрасно понимаю, что мои все тогда логические выкладки и обоснования на самом деле прикрытие трусости и слабости. Это было даже не вопросом риска, это было то, что я должен сделать, во имя своих родителей, сестры, всех предков, своей страны! — он закусил губу и почти неверяще помотал головой. — Господи… если бы я тогда не поддался своему страху, просто сделал всё как нужно, всего лишь одна правильная фраза… И я бы знал, что я не один. И всего лишь пятнадцать лет… и ты была бы здесь, — в его глазах, устремленных на девушку, было столько сожаления и, может, чего-то другого, что Айения оказалась почти парализованной силой эмоций, пока он не опустил глаза и закончил почти опустошенно. — Но сейчас, единственное, что мне остается — это боль и бесчестье…

Айения прочистила горло. Кое-какой момент нужно прояснить прямо сейчас, поскольку все родовые проблемы требовали слишком долгих обсуждений и размышлений.

— Проф… Энз… Энзеллер. Почему Вы сегодня… в общем, почему Вы так поступили сегодня в Академии? Я имею в виду… ну это… поце…

— А чего-нибудь покрепче нет? — не подумав, спросила Оро и ужаснулась. Вечер с «не-чаем» предполагает далеко идущие последствия… Но Акарас почему-то смешался и отвел глаза:

— Лучше нет…

— Почему? — удовлетворить свое любопытство ведь можно, правда?

— Айя тебе не рассказывала? — непонимающий взгляд девушки свидетельствовал, что нет. — Ну и хорошо. У меня есть горячий шоколад…

— Лееецри… плохо переносишь алкоголь? — Оро всё-таки не смогла отказать себе в маленьком удовольствии и довольно ухмыльнулась.

— Да! Ну и что?! Я должен немедленно скончаться от стыда?! — судя по уровню возбужденности, Акарасу именно этого сейчас и хотелось. — Хорошо! Будет тебе твоя выпивка, — и он, бурча, полез в шкафчик. Девушка осторожно присела на высокий стул. Пока что всё относительно неплохо. В смысле, вечер не был ещё безвозвратно испорчен.

— Тут есть вино, ликеры, традиционные напитки… — всё ещё немного раздраженно начал перечислять Акарас.

— Что-нибудь из последнего. Пооригинальней. У тебя же должен быть самый лучший товар, верно, Лецри?

Парень хмыкнул и поставил перед ней толстую бутылку. Оролен с одобрением рассматривала явно дорогущее бренди, всё-таки Скакия приучила её к хорошему алкоголю…

— Так, это случаем не по стариной технологии?…

— Не волнуйся, хоть оно и из настоящего винограда, все примеси, включая спирт, удалены и замещены, — Карс, наконец, сел напротив неё с чашкой горячего шоколада для себя и подтолкнул невысокий бокал к её краю. Оролен немного подумала и сказала:

— Извращение, — но напиток всё-таки пригубила. Да, вкус оказался именно таким, как она ожидала: тяжёлый и насыщенный, хотя начинать надо было с аромата, свободно излившегося из открывшегося горлышка и дразнящее смешивавшегося с запахом горячего шоколада…

Молчание несколько затянулось. Оролен чувствовала, что всё это: качественный алкоголь, большая, пустая и шикарная квартира, где они были совершенно одни, опьяняющая мелодия запахов, истончают её терпение с каждым мгновением, а Лецри так и не начинал «разговор». Кухня освещалась только неяркими полукругами света на противоположных стенах, поэтому в романтич… интимн… аррргх! расслабляющем полумраке она, в принципе, могла без проблем смотреть на Лецри.

Девушка откинулась на спинку стула и Акарас занервничал под её пристальным взглядом.

— В общем… насчёт…

— Разговора?

— Да. Всё произошло так быстро, — он нервно рассмеялся, не отрывая взгляда от столешницы, — и хоть мы прояснили самые важные моменты, многое осталось… неохваченным…

— Ты всегда так разговариваешь? Вроде раньше такого не замечалось.

— Да уж, взаимные оскорбления у нас получаются куда лучше, — неслышно пробормотал себе по нос парень и продолжил. — Поэтому я посчитал, что нам надо обсудить некоторые детали… условия…

— Условия? — Оролен наклонилась вперед и посмотрела на него так, что он впервые за долгое время ощутил что-то вроде страха в её присутствии. Настоящего такого страха, в плане физической боли, а не сердечных страданий. — Про какие условия ты говоришь? Ты. Ставишь. Мне. Условия?

— Нет! — Карс в расстроенных чувствах взмахнул руками. — Я совершенно не это имел в виду! — он вскочил со своего стула и начал ходить взад-вперед по комнате, от стола к окну. — Просто я совершенно не представляю, что делать дальше. Вот ты, ты что думаешь обо всем этом? — и он резко обернулся к своей гостье. Та вернулась к полурасслабленной позе. Очень обманчивой.

— Я? Я ничего не думаю, — она неторопливо наклонила голову набок, согнула ногу в колене и положила на другую. Несмотря на почти профессиональное занятие спортом, самым сильным… кхм… физическим воздействием, которое Акарас испытывал на себе, были почему-то кулаки Оролен Сакаят, и вот сейчас, почему-то он переживал очень сходные ощущения. Как будто ему очень сильно врезали в солнечное сплетение и дыхание представляет существенную проблему. Он опустил голову и стал рассматривать чуть видный в сумраке рисунок пола. Интересно, он старинный или был переделан? Впрочем, по истечении определённого срока, всё становится антиквариатом… — Ты считаешь, что я могу думать вообще? Мой мозг отключился… я не знаю, наверное, с момента, когда я вообще умудрилась подумать про тебя в этом смысле…