И. Штефан - Путь к звездам

Профессор Добре снова остался один и стал внимательно разглядывать растения сквозь прозрачную кровлю теплицы.

— Не нравится мне, — пробормотал он. — Некоторые уже начали вянуть! А как они хорошо выглядели, когда мы их привезли сюда. Нужно поторопиться. Двери должны герметически закрываться, не пропускать ничего извне. Это самое важное.

И он снова принялся за дело. Часа через три он почувствовал себя усталым.

— Что, если я присяду? Немного отдохну и опять за работу. Сегодня все и закончу.

Вдруг в его радиоприемнике послышался чей-то голос. Это был Бутару.

— Профессор, милый! Хватит! Вы работаете уже 16 часов над теплицей. И если уж вы решили продолжать, разрешите вам хоть помочь. Хотите, я вам сошлю Динкэ…

Слова Бутару заставили Добре нахмуриться.

— А ну, оставь меня в покое, Матей… Мне не надо никакой помощи. Я сам поставлю свою теплицу. Мы с тобой ведь так уговорились. Да и к тому же, я почти готов. Вот, немножко передохну и затем… Осталось немного… я закончу.

Он уселся на остроконечный камень.

“Странно, — сказал себе биолог. — Ведь я лучше всяких факиров, которые спят на гвоздях. Собственно, нечего удивляться, когда весишь только 73 грамма. — совершенно естественно не обращать внимание, когда садишься на острые каменья”.

И он уселся поудобнее, прижавшись спиной и опершись головой о соседний, более высокий камень.

— Какая тишина! Вот где настоящий отдых нервам для нас, жителей столицы.

Сон незаметно подкрался к нему.

Он заснул, и уже во сне, резким движением повернулся поудобнее боком. Аппарат, механически регулировавший внутреннюю температуру защитной одежды, ударился при этом о камень и перестал работать. Профессор слышал во сне какой-то стук, но не отдал себе отчета в том, что произошло.

Четырехчасовый день был закончен — Тотчас после захода Солнца вся поверхность планеты утонула во мраке, и очень скоро температура упала с + 99° на –108°.

Смертельный холод ночи начал проникать сквозь защитную одежду профессора.

Но он не проснулся. Ему снилось, что он где-то, очень далеко, в области вечных снегов. Дивное северное сияние играло на небе. Все цвета радуги горели, переливаясь от пурпурно-красного тона до фиолетово-синего, переходили в изумрудный, а затем в ослепительно оранжевый, и то погасали, то снова разгорались ярким пламенем.

Потом вдруг чудесная игра красок прекратилась, и профессора поглотила непроницаемая тьма. Аурелиан Добре проснулся. У него страшно болела голова, он попробовал было встать, но не смог. Перед глазами поплыли фиолетовые пятна. Он задыхался, чувствуя, что падает с неописуемой быстротой, и потерял сознание.

Джордже Скарлат только что вышел из убежища и напрасно пытался что-нибудь разглядеть в густом ночном мраке, спустившемся на Коперник. Он вынул и зажег электрический факел. Ярко-белый луч света прорезал тьму. Он обвел факелом вокруг себя, и пучок лучей выхватил из ночи широкий круг суровой и бесплодной поверхности астероида.

Около теплицы, на голых камнях виднелось какое-то пятно, что-то коричневое, хотя было бы естественно, чтобы там ничего не было, особенно в этот час ночи.

“Что это может быть?” — задал себе вопрос ученый и направился туда.

На половине дороги он заметил какой-то свет, приближавшийся, как ему казалось, с правой стороны. Он обернулся. В нескольких метрах от него ярко вспыхнул фар мотоцикла Анны Григораш.

— Куда вы, товарищ Скарлат? — спросила девушка.

— Взгляните туда, видите? Там, около теплицы, что-то лежит… Как будто на скале.

Через несколько секунд, они уже были там.

— Профессор Добре! — испуганно вскрикнула Анна.

Старик-ученый лежал без чувств. Скарлат нагнулся над неподвижным телом и пощупал его.

— Костюм замерз. Должно быть испортился регулирующий температуру механизм. Странно! Как он-то не почувствовал? О чем думал? Надеюсь, что с ним ничего не случилось.

В то время как Скарлат осматривал тело ученого, Анна, ничего не говоря, начала снимать свой собственный регулирующий температуру аппарат.

— Нет, это дело не по вас, — остановил ее решительным движением Скарлат и, сняв свой аппарат, приладил его к костюму Добре. Согревающая жидкость тотчас же начала циркулировать в защитной одежде.

Но тело профессора оставалось окоченелым, как прежде.

— Вы лучше поторопились бы войти в убежище, товарищ профессор, а не то у нас будет два замерзших человека. А я довезу профессора.

Ученый чувствовал, как мороз все сильнее и сильнее пробирал его сквозь толщу костюма, но не согласился на предложение девушки.

Он поднял Добре и на руках донес его до дверей убежища. Анна открыла двери, и они вошли в шлюзовый отсек коридора.

Спустя несколько секунд, больной лежал в кровати в медицинском кабинете.

Его поспешно раздели. Тело его было как деревянное, а конечности посинели. Сердце билось едва слышно.

— Я ему сделаю укол кофеином, — сказала женщина-врач.

Затем она обложила его спиртовыми компрессами, и, после облучения тела лучами VN, кровообращение совершенно восстановилось.

Астронавты сгрудились у дверей медкабинета, с нетерпением ожидая результатов медпомощи. Спустя четверть часа биолог, наконец, открыл глаза.

— Где я? Что со мной? Что это? — прошептал он. — Теплица… мои растения… Пустите, я должен идти… посмотреть… Я еще не кончил!..

Он попытался подняться, но тотчас же отказался от этого, так как каждое движение вызывало у него невыносимые боли.

— Лежите спокойно, профессор. Так будет лучше, — сказала ему женщина-врач. — Ваша теплица цела и сохранна. Не беспокойтесь ни о чем!

И она поспешила сообщить всем добрые вести:

— Пришел в себя… Вероятно, он не долго пробыл на морозе. Ткани целы. Несколько дней лечения и отдыха, и он встанет на ноги.

Сабина Турку занялась Джордже Скарлатом, который довольно серьезно пострадал от мороза. Члены экспедиции снова занялись своими делами. Анна Григораш отправилась в свою лабораторию, где, опорожнив мешок собранных ею образчиков горных пород, она заботливо разложила их но разным полотняным мешочкам, а затем принялась по очереди изучать при помощи различных аппаратов.

Бутару и Чернат обсуждали случай с Добре.

— Видишь, Вирджил, к чему может привести недостаток внимания? Ведь мы его чуть-чуть не потеряли. Непременно надо приучить людей к большой осторожности и чтобы они все время помнили, что они находятся в условиях, которые в корне рознятся от условий жизни на Земле. А что ты скажешь о Скарлате? Если бы не он, бедный Добре…

— Так и знай, его жест разоблачил в нем такие стороны характера, которых мы совершенно не знали. И его манера работать резко отличается от той холодности, которой он себя окружал прежде. Погляди, он что-то написал в нашем “Судовом журнале”. Закончил и уходит… — Чернат подошел к большой, переплетенной в кожу книге, и прочел несколько строк, занесенных в нее рукою ученого: