Райдо Витич - Игры с призраком. Кон второй.

`Не Гром', - поняла Халена. Уставилась на свою ладонь, пытаясь понять, откуда крови столько на ней? Дошло — ее кровь, опять ранили. Подняла голову — Эльфара увидела и усмехнулась горько, уже падая лицом в землю:

— Твоя взяла…

Дейн искоса поглядывал, как девушку волоком тащат за угол.

Странная девчонка. Та самая Халена-воительница? Попалась птичка? А слухи шли — богиня.

Громыхнуло над головой. Посмотрел вверх кривя губы — ливень начинается. Затянуло на сутки, не меньше. Открыл рот, глотая воду, хлынувшую с неба — хоть так попить.

А перед глазами все девушка стояла: гибкая фигура, отточенные движения. Как она мечом владеет? А лицо? Богиня? Глаза. Надо же такие глаза иметь? Как они золотом вспыхнули, даже в груди похолодело. А потом фиолетовыми стали…

Интересно, за кого она его приняла?

Нет, не богиня — та бы не на него смотрела, а за воинами, что жизнью ее играли.

И скривился зло, уткнулся лбом в железный прут узилища — Боги! Кто вас придумал? Кому вы нужны такие? Вам поклоняются, а вы смеетесь и топчете! Вас зовут — вы не слышите, вас молят о жизни — вы убиваете. У вас просят справедливости — вы множите беззаконие.

Встретил бы хоть одного Бога — задушил бы!

К клетке подошел стражник и с ухмылкой брякнул мечом о железо.

Дейн взглядом пообещал ему скорой смерти, лениво сел на землю и замер. Дождь лил, омывая упругие мышцы, скользил по волосам и ресницам, но мужчина словно не чувствовал того — лицо — камень, взгляд — плита могильная. Стражник сплюнул, презрительно скривившись:

— Чего держать тебя? — и отошел.

Дейн закрыл глаза — он и сам не понимал смысла держать его в плену. Ровен думает, что братья придут за пленником, и он возьмет их как Замира? Дейн очень надеялся, что это не так, и у братьев хватит ума не лезть в капкан, как это сделали он и Замир всего лишь два дня назад. Поверили посулам Эльфара о мире и добрососедстве! Пришли в ловушку вместе с Родиком, лердом соседнего клана.

И почему Дейн не погиб вместе с остальными?

Боги! — сжал кулак мужчина. Замир верил в справедливость богов, каждую зиму богатые дары им отдавал, милости прося, и что получил в замен? Предательский удар в спину. Смерть вместо жизни, разор в клане вместо благополучия.

Дейн закрыл глаза: `я на вас наедяться не стану, и раньше не жаловал, а сейчас и вовсе нет вас для меня. Боги!

И словно наваждение всплыло лицо девушки. Удивление в золотистых глазах, которые вдруг стали черными как ночь.

Разве бывают у смертных такие глаза?

Но разве у богов может идти кровь?

А хрупкая девчонка может владеть мечом как зрелый, закаленный воин?

Где ее взяли? Как?

Ройл и Кхан так и не вернулись из Славля любавичей, значит ли это, что там было жарко, как и здесь? Все мертвы и власть отдана мерзавцу Эльфару?

`Вот она, справедливость Богов', - скривил губы и посмотрел сквозь полуопущенные ресницы вокруг — смыл дождь стражей. К себе ушли, под навес, в дом. Двое только у костра мокнут. Если б был у Дейна ключ от замка, что на клетку навешан, самое бы время уйти без проблем, упредить своих…

Глава 16

Холодно или ей кажется?

Что-то шумит — дождь?

Халена приоткрыла глаза, и первое, что увидела — тусклый свет. На столе горел огонь в плошке, откидывая тени на каменную стену, и та казалась желтой.

Девушка осторожно огляделась: небольшая комната — грубый стол, два самых настоящих стула, тяжелая по виду дверь и кровать, на которой лежит Халена и смотрит на витые столбики с вырезанными мордочками то ли гиен, то ли волков. Миряне лошадиные морды из дерева вырезают, солнце улыбчивое, колосья ржаные, белок хитрых…

А роски — волков.

Девушка попыталась подняться и поняла, что зря — тут же дурнота и головокружение навалились, от грудины до ног боль огнем вспыхнула.

`Ничего женишок присватался', - усмехнулась мысленно, глаза закрыла да губу прикусила, стон сдерживая.

`Жаль, что так и не достала его, очень жалко. А сейчас и не взять Эльфара, сил не хватит'.

Что она сделала хорошего? Кому помогла? Ребят положила, побратимов потеряла. Один плюс на весь состав минусов, маленькое успокоение совести — Малика убила.

Рука погладила простынь и замерла — странно. Халена повернула голову, покосилась — шелк? Настоящий? Не слишком ли продвинуты роски, не слишком ли развиты и прогрессивны? Не много ли они знают? Скверно все, хуже некуда. С такими знаниями, связями им остальные племена взять, как планируют, легко удастся. Так взрослому легко ребенка обмануть, тот и не подумает о хитрости, подлость не заподозрит, потому что в принципе о том не знает.

Халена к боку ладонь прижала — ах, не вовремя ее ранили. И как?! Третий раз по одной ране! Подставилась, как молодь желторотая! Гром ей поблазнился…

Гром.

Глаза закрыла, тяжело вздохнув: `подождать тебе придется. Прости уж меня. Дел здесь, видишь, сколько? Не могу я своих бросить. И выбор не богат. У росков мне никак оставаться нельзя — марионеткой сделают, против своих моим флагом махать станут. Лучше умереть. Да это всегда усеется. Уходить надо. Помоги, Гром? Прошу, помоги! Не сердись, что опаздываю к тебе, пойми, долг у меня перед братьями. Миролюб дошел ли, не знаю, а если нет? Кто племена предупредит, убедит в опасности?

Дверь скрипнула. Шаги тихие послышались. Халена глаза приоткрыла — Карол. Кубок в руке чеканный, кувшин.

— Вина тебе принес, — заметил ее взгляд мужчина. На стол кувшин поставил, кубок девушке протянул. — Ровен лично послал. Произвела ты на него впечатление.

— Надеюсь, отрицательное, — предательски дрогнул голос.

— Нет, по нраву пришлась. Смерть брата простил, а ведь любил он Малика… Малифа, — протянул Халене вино. — Пей, на травах добрых настояно, силы дает, кровь бодрит.

`Ради этого выпить стоит', - решила девушка, да к стыду своему сесть не смогла. Карол голову приподнял ей, напоил. Сел на край постели, задумчиво щурясь на пленницу.

— Шел бы ты, а? Спать хочу, — бросила та недовольно.

Кивнул согласно:

— Пойду. Вижу, не встать тебе в ближайшие дни, но иные думали, что и глаз более не откроешь… Поэтому предупреждаю, бунтовать не думай, сбежать тоже. В коридоре десяток стражников, вооружены как на битву. Понятно?

— Угу, — отвернулась, сдерживая кашель. Душил он ее, нутро жег. Кашляни — скрутит ведь от боли. При Кароле? Да лучше от удушья умереть!

Мужчина встал, поставил кубок на стол и вышел, плотно прикрыв дверь.

Халена закашлялась, уткнувшись в меховую подушку. И думала, сознание потеряет — до пота прошибло, до невольного крика. Скрючило тело от боли.

Сколько лежала, в себя приходя? И не думала, не считала — одно четко поняла и твердила втупую — не дать себя использовать! Бежать, уходить срочно! Нельзя здесь!