Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

Покосилась на четверых «художников», вооруженных каким-то металлическим дрекольем. Те слаженно наседали на дона Пампу. Пожала плечами. Балахонники один за другим стали хвататься за глаза и падать под баронским мечом. Когда рухнул последний, озорной солнечный зайчик помедлил и отправился искать следующую жертву.

29 июля 36 года

13.30

…Отец Шига сосредоточенно отстреливался от наезжающих всадников. Раскачивался, вращался волчком, стрелял в перекате. Ни одна пуля не пролетала мимо — вот только всадников было куда как больше, чем патронов. Жизнь подходила к концу, и прожита она была совсем неплохо. В девятнадцать лет возглавить крестьянскую армию. В двадцать — стать боевым монахом Ордена. Потом — Патриотическая школа, Земля, четыре года студенчества в Сорбонне. Потом снова Арканар. Собственно, подохнуть он должен был еще в двадцать шесть, на штурме Бау. И сдох бы непременно, если б не гений Его Преосвященства. Что ж, «судьба воина — увядший лист, сорвет его ветер — но дерево пребудет вовеки». Он ни о чем не жалел. В конце концов, когда потеряно все, у дона остается еще честь, у магистра Ордена — цель. Если от него зависит дать «Тьме» время на взлет — он даст его.

Толпа разом расступилась, пропуская барона Пампу. Очень медленно Щига отбросил автомат с последним патроном. Помахал в воздухе перстнем на цепочке:

— Эта вещь, кажется, о чем-то говорит вам, барон?

…Барону говорила. Антон ожидал, что дон Пампа нальется темной кровью, заорет и начнет делать глупости, но тот лишь прикрыл веки и оледенел. Аж покрылся инеем. Потом тихим неживым голосом отчеканил:

— Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара, божьей милостью король Арканарский. Сорок пять лет. К вашим услугам, святой отец.

— Барон Шига дон Кси-но-Питана, Именем Господа боевой магистр Святого Ордена. Тридцать лет. К вашим услугам, барон.

Он очень медленно обнажил фамильный меч и отбросил в сторону ножны.

— Тебе они больше не понадобятся, — кивнул дон Пампа, устремляясь вперед.

Стремительно затанцевали клинки. Боевой магистр раскачивался в сумасшедшем темпе субакса, когда каждая часть тела живет сама по себе. Он грациозно скользил вокруг неповоротливого барона, атакуя одновременно со всех сторон. Выпады следовали каскадом — молниеносные, как броски кобры. Дон Пампа все сильнее горбился. Было видно, что сорок пять — не тридцать, жив он пока только чудом и один из следующих ударов его непременно прикончит. А потом все кончилось. Шига стоял выпрямившись, победная улыбка блуждала по его лицу, а рука все еще сжимала клинок баронского меча, вошедший пониже грудины.

Потом он упал на колени. Поднял кверху окровавленную ладонь. Тихо, через силу выговорил:

— Дон Румата… «Тьма»… Там Цюрупа… Цель — Арканар… Примет на борт…

Ладонь опустилась. Блестящим стальным кругом прошуршало широкое лезвие. Что-то глухо стукнулось о промерзшую землю.

Дон Пампа постоял еще немного. Потом, что-то вспомнив, повернулся к Антону:

— Мой дорогой друг! Наконец-то я нашел вас! Мне говорили, у вас неприятности? Я в огромном долгу перед вами.

— Каким образом, барон? Какой-нибудь пустяк?

— Как, ведь именно вы послали доброго отца Кабани предупредить нас о намерении этого мужичья. Штурмовать мой замок! В день моей коронации! Каковы мерзавцы! Своей рукой снес голову этому негодяю Арате.

— Как вы добрались в наши края, барон?

— А! Взял на абордаж один из этих летающих кораблей. Вы не поверите, мой друг, но такой морской болезни со мной с самой битвы в Проливе не случалось. Вся дружина блевала.

Антон представил себе конную дружину в момент деритринитации. Его передернуло. Хотел задать еще вопрос, но не успел. Вместо ответа из-за широкой баронской спины выглянул застенчиво улыбающийся отец Кабани. Досиня выбритый, чуть под хмельком и с пилотским ключом через плечо.

— Мечи дона Руматы! — зычно рявкнул дон Пампа.

Мечи появились мгновенно — вычищенные, заточенные, в смазке.

— Как здоровье баронессы? — поинтересовался Румата, влезая в перевязи.

— Баронесса умерла. Черный мор. Говорят, ее мог спасти только Будах Ируканский. Искал, но, кажется, он сгинул в Серую смуту.

— Я сожалею, барон.

— О чем, друг мой? Вы ни в чем не виноваты. Она бы и так не пережила смерти баронета.

— Баронет погиб?!

— Да… На той осаде… Своей рукой зарубил мерзавца Пэрту Позвоночника, а потом его застрелил в спину вот этот поп. Я думал, что тогда покончил с ним, так славно он летел со стены Бау… Но ад оживил его, дал ему новое лицо и новое имя. Горючей воды! — скомандовал барон, привычным движением передергивая затвор автомата Шиги. С сожалением осмотрел пустой магазин, выщелкнул единственный патрон и передал оружие оруженосцу. — Вот таких пищалей добрый отец Кабани пока делать не умеет…

Антон поеживался от холода. Низко пролетающие облака… Иней на траве… Вот так оно и выглядит — экстренная зарядка большого звездолета.

— Барон… Я поеду…

— Мой друг, куда?! Нам надо выпить за эту встречу. И потом, отец Кабани говорил, здесь, в местечке Мирза-Чарле, есть харчевня, где подают пиво, лучше которого я не пробовал.

— Была. — Румата кивнул на догорающие развалины «Микки-Мауса».

Барон побагровел. Обернулся к дружинникам:

— Зажигай!

Только сейчас Антон заметил, что тело Казимира обложили досками и облили дурно пахнущей зеленоватой жидкостью. Барон собственноручно поднес поданный ему факел. Взлетело синее пламя.

— Барон, я обязан ехать. Арканару угрожает опасность.

— На Ы! Баронов Пампа не пугают опасности!

— Барон, мне нужно ехать.

— Вам? Мой друг, это нужно вам?!

Через секунду дружина была в седле. Румата просчитывал. Ни одна машина не поднимется при такой напряженности поля. Детекторы работать не будут. Связи нет… Цюрупа примет на борт только одного человека…

— Барон, дружину брать нельзя. Только вы и я. — И взлетел в седло.

— Стойте, стойте, дон Румата! Стойте, дон Пампа! — Высокоученый отец Кабани переваливаясь бежал к ним, нежно прижимая к груди небольшой пузатый бочонок. — А перец? Первосортный перец из Бау?

Румата дал шпоры. Барон на скаку подхватил бочонок и приторочил к поясу.

…Они неслись туманной вымороженной равниной, где еще час назад зеленели сады. Ледяной ветер обжигал. Скрипела под копытами хрупкая, как стекло, трава. Пар валил изо ртов и ноздрей.

А Румата был счастлив. Он вдруг понял, что именно этого ему не хватало все эти годы — хорошего коня, надежных мечей, бешеной скачки, верного друга рядом. И пьянящего предчувствия доброй драки.

29 июля 36 года

14.30

Корабль тенью вырисовывался в тумане, и видно было, что он уже висит на антиграве. Барон прямо из седла бросил тяжелое тело в темнеющий проем люка, и тот немедленно стал закрываться. Антон успел только вцепиться в обледенелую нижнюю кромку, и его поволокло в небо. Дон Пампа стоял атлантом, удерживая дверцу, медленно, но верно опускающуюся. Лицо барона побагровело, на лбу выступили жилы, могучие мышцы вздулись… Антон сжал зубы, выжал себя на руках и бросил в шлюзовую камеру.