Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

11 ноября 33 года

Новый этап начинался с двери без таблички. За дверью имел обретаться угрюмого вида юноша, сосредоточенно разглядывающий терминал БВИ. По экрану, вращаясь, скользили сверху вниз причудливые четырехугольники.

Услышав стук двери, юноша торопливо прикрыл монитор документом с шапкой «Только для членов Мирового Совета». «Графическое кодирование секретной информации», — догадался Антон. Лицо юноши показалось ему смутно знакомым.

— Петя!

— Ру…

— Руди, меня зовут Руди. А мне говорили, будет стажер.

— Я — стажер.

— Подожди… Ты ж уже был стажером! Тогда, на Базе.

— Был. И тогда, и теперь, и через десять лет… Надоело оно мне, Руди. И архив этот осточертел. Хорошо, что ты здесь: сдам эту пыльную свалку — и ноги моей тут больше не будет.

— Стоп! А ну рассказывай!

…Зал застыл. Еще звенел в ушах сорванный отчаянием крик с экрана: «Помощь посылайте, черт побери! Здесь человек умирает!!!»

И суровый голос с другого монитора: «Не сметь! Эксперимент!» Глаза дона Кондора были страшны, может, страшнее, чем происходившее сейчас в славном городе Арканаре, на улице Котельщиков, 8. И никто из находившихся в зале не подозревал, что ничего от них, в сущности, не зависит. Потому как аварийная команда вылетела еще несколько минут назад — по команде с Земли.

…Планета содрогнулась, когда обычная новостная трансляция сменилась кромешным ужасом. Землянин, посланный, чтобы служить и защищать, — полуголый дикарь, залитый кровью, своей и чужой. Мечутся в сумасшедшей пляске клинки, жутко сверкают в свете факелов белки глаз и оскаленные зубы. И обошедший весь мир кадр: медленно-медленно оседает человек в черном, безуспешно пытаясь зажать ладонью дыру в груди, и хрипит «мама!». Что означает это слово на арканарском, населению сообщать не стали. По цензурным соображениям.

Всемирный Совет встал на дыбы. Потом потребовал объяснений. Директор-основатель Института Экспериментальной Истории Эмиль Фенериги объяснения давать отказался и немедленно подал в отставку.

Объясняться пришлось спешно отозванному из Соана Александру Васильевичу Симонову. Пятнадцатилетний опыт феодальной интриги оказался бессилен перед двумя сотнями разъяренных врачей и учителей, с ужасом разбиравших материалы Института.

Потом шок сменился чувством огромного стыда. Двадцать лет на глазах у землян погибали люди. Умирали от голода, от болезней… Люди, рожденные равными, ничем не отличавшиеся от землян. Которых можно и нужно было спасти.

Антон только диву давался: можно было подумать, дети какой-то другой планеты уже второе поколение играли в Арату Красивого и Сатарину Беспощадного. Вот уж воистину, лучше раз увидеть, чем сто — прочитать.

Все программы Института были свернуты, разворачивался «Рог Изобилия» — огромная спасательная операция КОМКОНа под прямым контролем Совета.

…Первое время арканарцев привозили без всякой системы — лечили, давали возможность учиться и работать.

Некоторое отрезвление наступило после Мятежа.

И вот тут-то на сцене появились официальные власти Арканара.

…В общем-то выступление дона Рэбы в тот день должно было стать чистейшей формальностью. Совет благодарит епископа Арканарского за мужество и находчивость при «стихийных выступлениях», епископ выступает с ответной речью. Четверть часа на все, затем Совет переходит к более серьезным вопросам. Например, пересмотру всей арканарской стратегии Ямакавы и избранию нового председателя. Присутствовало довольно много историков и этнографов. Для них это было весьма любопытным экспериментом: дикарь во Всемирном Совете. А дикаря-то не было. На трибуну поднялся нестарый еще человек в костюме по последней земной моде — неброском, но подобранном с большим вкусом. Безукоризненно выбритый, красиво седовласый. И речь его сразу пошла в неожиданном направлении. Он говорил о трагическом недоразумении между народами двух планет. О средневековой дикости. О том, что и землян, и Святой Орден привела в Арканар общая цель: учить и защищать. О том, что понять — не всегда значит упростить.

Выступление шло в прямой трансляции, и Антон до сих пор помнил удивленный возглас одного из историков: «И про этого человека нам рассказывали столько мерзостей?!»

«Вы превосходные специалисты, — между тем говорил дон Рэба. — Скажу честно — я не понимаю и тысячной доли того, что знает каждый из вас. Но я разбираюсь в людях». Засим представитель Арканара указал, что его попечением давно уже создана и действует Патриотическая школа, где учатся самые талантливые из молодых арканарцев — безотносительно к происхождению. Каковая школа с успехом могла бы отбирать и подготавливать кандидатов для обучения на Земле, а впоследствии — отчего нет? — проводить это обучение непосредственно на месте. И высокочтимый отец Кин будет всецело «за», если во вверенном ему учебном заведении будут преподавать специалисты с Земли. Заканчивалась речь призывом сотрудничать плечом к плечу.

На том же заседании дон Рэба был почти единогласно избран членом Мирового Совета. Следующим вопросом Совет утвердил статус Патриотической школы, одобрил проект «Рог Изобилия» и вновь избрал своим председателем профессора Ямакаву. А также большинством голосов отклонил одинокое предложение Алана Шинохара (Сорбонна) просмотреть сцены практических занятий выпускников школы, отснятые в Веселой башне. «Хотелось бы напомнить уважаемому коллеге, что и его университет был основан как школа Инквизиции. Не следует применять стандарты современной морали к обществу, находящемуся на иной ступени общественного развития».

Теперь, пять лет спустя, был готов уже второй выпуск.

На фоне таких исторических событий никто не обратил внимания на списание с Базы стажера Ангелова за «безответственное проникновение в систему всепланетного вещания, повлекшее за собой утечку закрытой информации, чреватую массовым этическим шоком».

И уж совсем незамеченным остался чей-то ответ на вопрос относительно судьбы бывшего наблюдателя: «Мы не дадим ему стать героем».

Все это и многое другое изнывающий от скуки все-еще-стажер нашел в БВИ — в ходе пресловутого «безответственного проникновения». Собственно, это проникновение да загадочные четырехугольники — вот и все, чем он занимался в архиве. Как, впрочем, и в предыдущих трех местах, как только осознал, что стажа ему не подпишут — никто и никогда.

Архив СГБ был обширен.

Помимо документации Службы поступали сюда и ежедневные сводки аварийщиков. Впрочем, активно использовалась только небольшая часть подвалов.

Дальше начинались километры пыльного кристаллохранилища, плавно переходящего в стеллажи пожелтевшей бумаги, — там хранились архивы всех спецслужб мира. Забираться еще глубже не рекомендовалось. Именно здесь держали оборону последние из офицеров мятежного генерала Зун Паданы, некогда захвативших здание Службы Безопасности ООН. Семьдесят лет прошло с того лихого времени, но и по сей день попадались тут мины-растяжки и невзорвавшиеся снаряды. Говорили, что до сих пор бродит в этих подземельях легендарный полковник Мартинес — в лохмотьях камуфляжки, со спутанной седой бородой и вычищенным до блеска АК-147.