Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1

В бассейне Энна Андреевна разрешила искупаться тем, кто умеет плавать. Пятеро, оказалось, не умеют. Гри был очень удивлен, а учительница прижала этих пятерых к себе и очень бодрым голосом сказала, что это сущий пустяк - научиться плавать, и через полгода они будут плавать так, что даже акула за ними не угонится.

– Так, дети? - опять спросила учительница, весело, V звонко.

И дети ответили очень серьезно, как в первый раз: - Так.

Гри посадили рядом с девочкой. Девочку звали Илой. Гри пол-урока рассматривал ее, а она ни разу не глянула в его сторону и во время перерыва сказала, что разглядывать человека во все глаза неприлично и, кроме того, он, Гри, мешает ей. этим своим разглядыванием.

– Но, - возразил Гри, - человек должен уметь сосредоточиться, и тогда ему никто не будет мешать. Ты не умеешь сосредоточиваться.

– А ты невоспитанный мальчик, - Ила только чуть-чуть, самую малость, повысила голос, - и я скажу учительнице, чтобы она пересадила меня.

На следующем уроке Эниа Андреевна сделала Гри первое замечание. Она так и сказала: - Гри, я делаю тебе первое замечание.

– Да,- подтвердил Гри,- первое,- и еще сообщил при этом, что он умеет считать до миллиона.

Энна Андреевна очень внимательно и долго смотрела на него, а потом вдруг улыбнулась и сказала:

– Это очень хорошо, что ты умеешь считать до миллиона. Дети, кто-нибудь еще умеет считать до миллиона?

Над партами поднялись тринадцать рук. И тогда Энна Андреевна велела всем опустить руки, а Гри разрешила сесть на место.

Дома Гри нарисовал в альбоме тринадцать рук с глазами на ладонях и сверху написал: “Они умеет считать до миллиона”.

А потом он нарисовал бегемота, носорога и слона в террариуме, отгороженном рвом, и подписал снизу: “А вы умеете считать до миллиона?” И, подумав немного, добавил: “А на вас смотреть прилично?” Вопрос был нелепый, и Гри знал, что вопрос этот нелепый, ведь для того и существовали зоопарки, чтобы люди могли рассматривать зверей. Но почему, думал Гри, рассматривать зверей можно, а людей нет? Люди рассматривают зверей, чтобы побольше о них узнать. А разве Илу он рассматривал не для того же? И наконец, разве не для того человеку глаза, чтобы смотреть и видеть? И все-таки учительница встала на сторону Илы, и мама, если бы она была при этoм, тоже поддержала бы Илу. А папа?

– Папа, скажи, почему неприлично разглядывать человека?

– Условность, Гри, люди так договорились между собой. Но нужно ли это? - Папа пожал плечами. - Я думаю, это прошлое, которое люди просто не успели еще пересмотреть.

Полгода, от сентября до марта, тянулись бесконечно долго.

У Гри было странное ощущение, будто эти полгода впятеро больше всей его прежней жизни. Каждый день на каждом уроке Энна Андреевна говорила: “А теперь, дети, пойдем дальше”, но Гри почему-то не чувствовал этого движения вперед. Наоборот, очень часто у него возникала твердая уверенность, что они движутся вспять, что ови возвращаются ва исхоженные дороги и непонятно, зачем петляют на этих дорогах. Это было вроде того, как если бы они сейчас, на уроках алгебры, вдруг затеяли жалочки писать.

А Ила чуть не после каждого урока говорила свoей подруге Лане:

– На этом уроке было очень интереcтно.

И Лана отвечала ей важно:

– Да, было аченъ интересно. Энна Андреевна знает все на свете.

А потoм они говорили о глупых детях из прошлого, которые даже в пятом классе изучали еще арифметику, хотя арифметика - всего лишь частный случай алгебры.

Гри однажды же выдержал и сказал этим девчонкам, что еще ни одному человеку не удалось установить разницу между хвастовcтвом и глупостью.

– А когда слушаешь вас, так и вовcе понимаешь, что этой разницы нет.

Девочки пожаловались учительнице. Энна Андреевна велела Гри извиниться. Встав у гшфедры, Гри извинился, а вернувшись на место, вдруг сказал:

– Но ведь это им все равно не поможет.

Вечером у Гри был разговор с отцом, потому что накануне Энна Андреевна звoнила отцу в институт. Папа сказал, что Гри огорчает его. Гри cидел в крecле напротив и, глядя отцу прямо в глаза, вежливо ждал, когда же он перейдет к делу пo существу. Накoнeщ отец вздохнул и сказал, чтo он, Гри, и вce живут в обществе, а коль скоро это таж, вce должны пoдчинятъcя условностям, потому что без условностей нет общества.

– Знaчит, - cпроcил Гри, - я не имел права говорить девчонкам правду?

– Нет, - папа отвечал неторопливо, спокойно, - ты не можешь, ты должен говорить правду. Но при этом ты уважать мнение другого человека, каким бы оно тебе нe казалось.

– А они, - Гри все так же смотрел oтцу в глаза, - могут говорить, что им вздумается, потому чтo люди, о которых они говoрят плохо, уже мертвы и не мoгут ответить им?

– Нет, - улыбнулcя отец, - oни тоже не должны так говoрить, но перед мертвыми не извиняютcя. А если извиняютcя, то просто потому, что находятся живые, которые присваивают себе право говорить от имени мертвых и представлять их волю.

– Хорошо, - сказал Три, - я понял, папа.

– Да, - кивнул отец, - я вижу.

Ночью была гроза. Это была первая весенняя гроза в нынешнем марте. Сначала по крышам и стеклам лупил град, как будто тысячи чудовищ одновременно выплевывали миллионы своих зубов. Потом хлынул дождь, который был даже не дождь, а сплошной, как из необъятной, величиной с небо, трубы поток воды. Потом грохнул гром, сверкнула молния - и небо стало зеленым, того электрического зеленого цвета, какой бывает у искровых разрядов.

Наутро после грозы взошло солнце, какого уже давно не было. Гри отлично звал, что земная жизнь никак не влияет на солнце, что солнце за ночь не могло измениться и во всяком случае никак не могло стать моложе. И все-таки он видел юное солнце, которое ничего общего не имело со вчерашним - вялым солнцем февраля.

Гри вышел из дому в восемь пятнадцать - за четверть часа до уроков. Школа была в пяти минутах ходьбы, и Гри всегда отворял школьную дверь в одно и то же время - восемь двадцать. Но сегодня Гри едва передвигал ноги. Если так ходить, думал про себя Гри, заявишься в школу после звонка или, в лучшем случае, со звонком. Такого у них в классе еще не случалось, и Энна Андреевна скажет, что это необычайное происшествие и о нем непременно надо поговорить. Ила виступит первой и наверняка начнет так:

– Меня личво поведение Гри удивляет с первого дия.

Потом выступит Лана и скажет, что она личнo в первые дни ничего такого не замечала в поведении Гри, но вскоре она увидела те же, что видит ее подрута Ила.

Прямо перед школой стоял дом Института морского животноводства, а рядом, нaпрoтив главного eго входа, была остановка монорельcового трамвая, соединявшего институт с берегом моря. До берега было всего сорок километров - десять минут с двумя остановками. Но это были первые в жизни сорок километров и десять минут, проведенные самостоятельно, и они нисколько не были похожи на те, что бывали прежде, и так же мало они будут походить на те, что придут впоследствии. Строго говоря, это были даже не просто первые сорок километров и десять минут,- это были единственные и неповторимые километры-минуты, на которые Гри предстояло оглядываться всю жизнь, до последнего ее дня.