Сборник - Фантастика 1969-1970

В этом сборникь вы прочтете девятнадцать рассказов семнадцати авторов из разных городов нашей страны.

К научной фантастике обращается все больше писателей: и уже сумевших себя зарекомендовать, и только берущихся за перо.

Не случайно среди авторов этого сборника, как и среди советских фантастов вообще, профессиональные писатели составляют пока явное меньшинство.

Любопытно чуть более подробно проанализировать хотя бы состав авторов этого сборника. Пятеро из них назвали себя в ответ на вопрос издательства писателями или профессиональными литераторами, в том числе один - сценаристом. Еще четверо и профессиональные журналисты, и писатели. Журнал “Вокруг света”, газета ЦК КП Грузии “Заря Востока”, киевская газета “Юный ленинец”, московское издательство “Мир” - места их работы. В сборнике представлен астрофизик, кроме фантастических рассказов, печатающий научные статьи о захвате межзвездного вещества нейтронными звездами. И историк литературы.

И просто историк. И военный инженер. И радиоинженер. И студент.

И военный штурман, преподаватель Высшего военного авиационного училища. И юрист, заведующий научно-исследовательской лабораторией автоматизации судебно-экспертных исследований, он же ученый секретарь секции “Кибернетика и право” научного совета па комплексной проблеме “Кибернетика” АН СССР.

В числе авторов три кандидата наук (филологических, юридических, исторических), один аспирант.

Фантасты, произведения которых вы прочтете, живут в Москве и на Украине, в Прибалтике, Закавказье, Сибири. Из семнадцати фантастов подавляющее большинство - мужчины (пятнадцать).

Самому старшему из семнадцати пятьдесят один год, двум младшим по двадцать три, остальные в большинстве достигли тридцати-сорока лет. Шестнадцать фантастов выступают под собственными фамилиями, один предпочитает псевдоним. О всемогуществе науки пишут одни, другие воспевают бодрящую силу мечты, третьи - борьбу за свободу и счастье. Но все вместе семнадцать фантастов рассказывают нам прежде всего о нас самих - потому что их глазами смотрим мы из сегодня как на будущее, так и на прошлое.

Фантастика подчиняет себе пространство и время прежде всего ради такого рассказа о мире, в котором мы живем.

Герои рассказов - ученые и звездолетчики, солдаты революции и защитники угнетенных, отчаянные мечтатели и не менее отчаянные скептики.

Мы хотели хотя бы частично отразить в этом сборнике и творческую многоликость советского фантаста, и тематическую многогранность советской научной фантастики.

– Ну вот, кажется, и все, - сказал Говор.

– Теперь все, - согласился Серегин.

– Да, еще одно: мой пилот Вы подобрали?

Серегин кивнул с маленьким за позданием; эта пауза не усколь знула от Говора.

– Вас что-то смущает?

– Пожалуй, да, - сознался Серегин. Он выпятил нижнюю губу, склонил голову влево и повторил: - Пожалуй, да.

– Честное слово, я не знаю, до чего мы так дойдем. Что, неужели нельзя найти приличного пилота? Зачем же вы советовали мне отпустить Моргуна на звезды? После него мне нужен очень хороший пилот. С другим я просто не смогу летать, вы это знаете.

– Судя по знакам отличия, он хороший пилот, - сказал Серегин. - У него их полная грудь.

– В чем же дело?

– Хотел бы я знать, в чем дело, - сказал Серегин, скептически покачивая головой. - Опыта у него, по-видимому, достаточно. Но что-то такое есть в нем…

– Это лучше, чем когда нет ничего, - прервал Говор. - Вы ознакомились с документами? Да, впрочем, Резерв не прислал бы мне кого попало. Они меня знают.

– Я тоже так думаю, - сказал Серегин, не моргнув глазом. - Да кто вас не знает? - Говор покосился на него; Серегин был непроницаемо серьезен. - Документов у него пока нет, по его словам, их сейчас оформляет Резерв. А так, с виду, парень в порядке.

– Какой класс?

– Экстра.

Говор поднялся с кресла с таким видом, словно собирался немедленно засучить рукава и кинуться в атаку.

– Вы начинаете острить?

– Я ничего не начинаю, - невозмутимо сказал Серегин. - У него экстра-класс. Не думаю, чтобы он врал.

– М-да, - буркнул Говор.

– Вот в том-то и дело.

– Я вас понимаю. Нилоты экстра-класса не каждый день идут на корабли малого радиуса.

– Да, не каждый день. Точнее, это первый случай.

– Вы правы: тут что-то не так. Может быть, возраст? Как его зовут?

– Рогов.

– Рогов, Рогов… Где-то чтото… Напомните, Серегин.

– Когда-то вы хотели взять пилота с такой фамилией. Только он передумал и ушел на звезды. У него был первый класс.

– Значит, он получил экстра и решил принять наше предложение? Странно.

– Да нет же, - терпеливо сказал Серегин. - Вы забыли: это было давно. Того два года назад списали по возрасту.

– Зачем же вы привели его, Серегин?

– Это не он. Возможно, его сын. Ему лет сорок, сорок пять…

Говор уселся на угол стола и скрестил руки на груди.

– Что же вас смущает? Я вас знаю, Серегин, вы не станете сомневаться зря. Ну, отвечайте же, бестолковый человек!

Серегин пожал плечами.

– Ничего определенного. Но когда я смотрю ему в глаза, мне кажется, что он куда старше наc всех.

– Возможно, усталость, - предположил Говор. - Да, наверНое, усталость. Он хочет отдохнуть здесь, в Системе. Но вы сказали ему, что работа у нас очень напряженная? Иногда из-за одного человека приходится гонять машину чуть ли не на другой конец Солнечной системы. Такова косМическая ветвь геронтологии. - Соскользнув со стола, Говор заложил руки за спину, гордо выпятил живот. - Если где-нибудь на Энцеладе человеку удается дожить до ста двадцати, мы вынуждены облазить всю планету, чтобы в конечном итоге убедиться в том, что там нет никаких специфических условий, ведущих к увеличению продолжительности жизни, а просто у человека хорошая наследственность. Помните, сколько нам пришлось попотеть из-за Карселадзе?

– Помню.

– Все-то вы помните! Где этот пилот? На следующей неделе я хочу выслать группу к Сатурну, на Титан. Я сам пойду с нею. Не исключено, что там окажется что-то интересное. Где же он? Нельзя заставлять пилота экстра-класса ждать столько времени! Ей-богу, Серегин, вы иногда так злите меня, что я начинаю думать: человечество просто не заслуживает того продления жизни, ради которого я тут чуть ли не разрываюсь на части. Не говоря уже о бессмертии, которого оно заведомо не заработало. Даже вы - нет, а заметьте: вас я считаю едним из лучших представителей человечества. Это чтобы вы не обижались.