Сборник - Фантастика 1973-1974

Щелкнул затвор фотоаппарата, зашелестела перематываемая пленка.

– Ага, кажется, нашел, - сказал Анатолий, поворачиваясь к жене.- Смотри, вот тут мы сейчас находимся, - он коснулся карты острием карандаша, - а вот этот крестик и есть Лошадиные Лбы.

Лена наклонилась над картой и с улыбкой сомнения покачала голоBoй.

– Что-то я уже не верю этой бумажке. Третий раз ты предсказываешь порог, а пока идут одни плесы.

– А вот то, что долго идут плесы, - верный признак близости порога, - возразил Анатолий. - Это же элементарная гидродинамика. Река разливается, потому что впереди что-то тормозит ее движение. Нет, нет, - добавил он уверенно, - на этот раз ошибки быть не может. Ошибки быть не может, - медленно повторил он и поднял голову.

В природе что-то изменилось.

Как будто потухли краски и стало темнее. Неприятное предчувствие опасности сдавило сердце. Мир вдруг качнулся, закружилась голова. Небо стало тускнеть. Серая муть заполнила пространство, она быстро сгущалась, поглощая предметы, и затем все потонуло в непроглядной тьме.

Это произошло так неожиданно, что на миг Анатолий утратил ощущение бытия. Только некоторое время спустя он понял, что тьма погасила не сознание, а лишь видимый мир, и что все осталось прежним - ощущение карты в руках, упругость надувного сиденья, запах речной воды и ее голос, ласковый и удивленный.

– Что с тобой, Анатолий? Почему ты так смотришь?

Он хотел было сказать, что ему плохо, что он ослеп, но в этот момент далеко в звенящей пустоте ктото отчетливо произнес:

Это гроза. Это все из-за грозы!

– Какая безответственность! - громким шепотом воскликнул другой голос.

Бульканье, бор.мотанье, всхлипы, словно говорят в воду. И опять она.

Прерывистый шепот ее невидимых губ:

– Что… что с тобой… мой хороший? Тебе плохо?

Звон в ушах. Снова бульканье, вздохи. Как утопающий за соломинку, он вцепился рукой в ее плечо.

Он не мог произнести ни слова.

– Проверьте еще раз, обязательно проверьте, - зашептала тьма.

Слабым усилием парализованной воли он попытался удержать ускользающий рассудок. Лодка покачнулась.

– Что это? - наконец проговорил он, опираясь о борт рукой.

Но вдруг наступило облегчение.

Давящий ком исчез, странные звуки пропали. Тьма стала рассеиваться, и через несколько секунд мир снова обрел краски.

Анатолий сидел, оглушенный, не веря освобождению. Он не почувствовал прикосновения ее ладоней.

Она теребила его щеки и жалобно лепетала:

– Ну что ты… что ты… что ты…

– Все… все прошло, - сказал он, с трудом разжимая онемевшие челюсти. Он подождал, пока пройдет звон в ушах и успокоится сердце, заставил себя улыбнуться.

– Все хорошо… не волнуйся. Просто у меня потемнело в глазах… А теперь все в порядке. - Он облегченно вздохнул.

– Ох, как ты меня напугал! Я сама чуть не потеряла сознание от страха. У тебя было такое страшное лицо!

В ее глазах блеснули слезы.

– У тебя еще не все прошло! Давай причалим к берегу.

– Не стоит, - сказал он, разгибаясь. - Я только минутку полежу в лодке.

Он почувствовал ужасную усталость во всем теле. Выдернув спинку сиденья, он вытянулся, положив голову на колени жены.

– Отдохни, мой хороший, - говорила она, массируя пальцами его виски. - Ты очень переутомился за эти годы. Я простить себе не могу, что позволяла тебе столько работать. Можно было бы и не торопиться с защитой.

– Ну ничего, мы хорошо отдохнем на реке, а когда вернемся, обязательно сходим к Шварцу…

Ее волосы приятно щекотали ему щеки. Он лежал, слушал ее голос и ощущал, как усталость постепенно проходит, а нервы успокаиваются.

– Ну вот и все, - сказал он, поднимаясь. - Ты привела меня в чувство, умница моя. Можно двигать дальше.

Он вставил спинку в пазы и свернул карту.

– Давай договоримся не вспоминать об этом. Выкинем из головы, как будто ничего и не было.

– Да, да, конечно, - согласилась она, - только ты сам об этом не думай, хорошо?

…Они плыли вдоль берега в глухой тени соснового бора. Лена рассказывала смешной случай, происшедший в прошлом году с ее подругой.

Анатолий с видимым вниманием слушал и даже посмеивался в нужных местах, но на душе его было неспокойно.

Тьма ушла, и, может быть, безвозвратно, но вместо нее явилось тревожное чувство. Ему стало казаться, что все это уже когда-то было - лес, река, пятна облаков на Воде, белые звезды кувшинок, солнце, снова выплывающее из-за бора.

И главное - приступ слепоты. Он тоже как будто был, но не такой сильный. Ее руки уже ласкали его лицо, она говорила те же самые слова.

– Скажи, - перебил он ее, -у тебя никогда не возникало такое ощущение, как будто то, что происходит с тобой в настоящий момент, уже когда-то было?

– И ты никак не можешь вспомнить когда, - поддержала она, охотно меняя тему разговора. - Да, это иногда бывает, но очень редко. И длится всего секунду или две, а потом проходит. Странное, немного жутковатое ощущение. А почему ты об этом спросил?

Да, ощущение действительно жутковатое. То, что он испытывал сейчас, было гораздо сильнее, ярче и длительнее. Вот этот последний вопрос он тоже ей когда-то задавал, и ответ ее был точь-в-точь такой же.

Высохшая сосна лежит на воде, цепляясь за берег вывороченными корнями. Она была! А дальше, за ней, невидимая пока еще береза.

Лодка ныряет в просвет под стволом. Ветки царапают борта, сухая хвоя сыплется за ворот.

Неотразимо знакомое ощущение!

Впереди на высоком бугре появляется одинокая береза, величественная, как собор. Солнечные лучики пляшут в ее тысячепудовой листве.

И, как запись на магнитной ленте, позади раздается возглас:

– О, какой великолепный контражур!

Сухой стук затвора, скрип перематываемой пленки.

Листва кажется невесомой, потому что все до единого листики шевелятся на ветру.

Эта мысль тоже была… Голова пуста и легка, как детский воздушный шарик. Сейчас она отделится от плеч и полетит в небо…

Береза скрывается за поворотом, и Анатолий слышит далекий, но четкий звук, как будто щелкнули выключателем. Нет, это не затвор фотоаппарата, и не надо оборачиваться, чтобы убедиться, что аппарат висит на груди Лены. Это то, что в нем, что может слышать только он один и о чем ей лучше не знать.

Головокружение проходит. Голова снова обретает вес, чувство знакоместа улетучивается…

Не переставая грести, Анатолий смахнул со лба выступивший пот.

Ну теперь действительно прошло…

“Да, да, с этого года надо налаживать нормальную жизнь. Я буду получать кучу денег, Лена перейдет на полставки, займется домом, собой. Все будет хорошо, как поется в той старой смешной песенке”.

– Все будет хорошо, - повторил он вслух, отламывая лопастью черный пласт воды.

Впереди блеснула быстрина. Вода недовольно заворчала под ударами весла. Набирая скорость, байдарка вошла в узкий осоковый коридор.