Сборник - Фантастика, 1985 год

– Согласитесь ли вы с тем, - спросил он, - что в человеческом языке сконцентрировано все основное содержание духовной и практической жизни людей? Что понятия языка, все эти синонимы, антонимы и производные конструкции максимально отображают многообразие человеческих отношений?

– Да, соглашусь.

– Так вот, еще в 1975 году кибернетики подсчитали, что даже в наиболее развитых языках - таких, как английский, итальянский,, русский - содержатся средства для выражения лишь двухсот отношений. Точная цифра для моего родного языка - сто семьдесят девять. И этого, оказывается, вполне хватает для описания всего многообразия мира, который реально окружает человека и создается его воображением. Согласитесь, сто семьдесят девять еще не бесконечность… Да и что говорить о бесконечности - вы посмотрите вокруг. Многим только кажется, что их потребности безграничны. А дайте им побольше хлеба, да зрелищ, да питья - они и утешатся!

– Я, конечно, не моралист и не философ, - ответил Ман, - но я твердо знаю одно: человек никогда не согласится с тем, что достиг конца. На его пути могут вставать самые за: манчивые, самые приятные тупики и ловушки, но он всегда найдёт в себе силы бунтовать против них…

Последние слова Мана потонули в крике Дина, лицо которого вдруг наложилось на видеофильм:

– Шеф, мы все заперты!… Происходит черт-те что! Брейкер ушел! Ман…

Экран погас. Но я уже и сам видел, что брейкер начал действовать. Усилив свое биополе, он породил настоящую фантасмагорию. Или это компьютер начал войну против нас? Раздумывать было некогда. Пространство вокруг искажалось и вытягивалось, словно в видениях наркомана. Две стены моей комнаты наклонились друг к другу, почти превратив ее в трехгранную призму, а пол медленно разъезжался, открывая стальную решетку, из-под которой пучилась белая тестообразная масса, жирные отростки которой уже выползли на середину.

Я схватил бластер и выскочил в коридор. Стены его тоже куда-то заваливались, тягучая белая масса толстым слоем покрывала пол. Весь отель словно погружался в молочный кисель. Нигде не было видно ни души. Номер Пахаря тоже был пуст. Скользя и разбрызгивая липкую массу, я бросился по отпечатавшимся следам. Из-за дверей, мимо которых я пробегал, порой доносились глухие удары - люди пытались выбраться.

Но я не мог остановиться, чтобы помочь им. Следы Пахаря (если это были его следы) вели на верхние этажи отеля и, судя по тому, что они еще не заплыли, он не успел далеко уйти.

Я взбирался по скользкой лестнице на предпоследний этаж, когда наверху раздался грохот, переходящий в резкий свист.

Стреляли из бластера. Возможно, мои же ребята. Или стреляли в них. Я осторожно выглянул в коридор. Следы Пахаря шли налево и исчезали в темном провале посреди пола. Туда же ленивыми струями стекала масса, а сама мрачная дыра медленно затягивалась сдвигающимися плитами и вот-вот должна была исчезнуть совсем. Только сейчас я осознал, в какую трудную погоню пустился. Пахарь щедро демонстрировал свою способность проходить сквозь полы и стены.

Поскольку след брейкера был потерян, следовало найти кого-нибудь из наших. На этом этаже наблюдение вел Дин. Я осторожно двинулся к его комнате и еще издали понял, что слышал в работе его бластер. Дверь номера была разбита выстрелом изнутри, а следы Дина исчезали под стальной стеной, замкнувшей коридор. С помощью таких тупиков брейкер мог отгородиться от кого угодно. Я двинулся назад, и в этот миг гдето рядом прогремел еще один выстрел. Я кинулся вперед, зная, что в номере Дина есть окно. Обжигаясь и разрывая одежду о горячие зазубрины, я протиснулся через разбитую дверь в комнату и распахнул иллюминатор. Он выходил на уровне второго этажа во внутренний дворик - атриум; там был устроен зимний сад, но сейчас его медленно заволакивал белый едкий дым горящей пластмассы. В этом дыму кто-то двигался.

– Эй! - крикнул я.

Это был Пахарь. Прихрамывая, он пересекал атриум и, оглянувшись на мой голос, поднял руку. Я мгновенно пригнулся, но выстрела не последовало. Вместо этого кто-то с чавкающим звуком дохнул мне в спину. Обернувшись, я увидел, что выход, проделанный Дином, исчез. На его месте стояла глухая металлическая стена с пятнами машинного масла. Совсем недавно она, видимо, была полом где-то в технических службах. Третий раз я оказывался в тупике, а Пахарь беспрепятственно уходил дальше. Настороженное внимание, с которым я преследовал его, начинало переходить в злость. Я уже прикидывал расстояние до поверхности атриума, когда заметил, как забурлил белый кисель вдоль одной из стен. Сунув руку в тягучее желе (оно оказалось теплым), я нащупал узкую щель. Она явно расширялась.

У меня не было времени ждать, когда стена поднимется достаточно высоко и, обмотав голову рубашкой Дина, я прополз под стеной. Впечатление было такое, будто я нырнул в кремовый торт. В соседнем номере дверь оказалась незапертой, и, выбравшись в коридор, я ринулся на последний, самый верхний, этаж.

Проклятый брейкер! Устроив такую фантасмагорию, он, будучи обнаруженным, наверняка попытается удрать с Амброзии на спасательной ракете. Ярость, с которой я думал об этом, была вызвана еще и тем, что мне только сейчас стал ясен план его бегства.

Я оказался прав. Пахарь, уже в скафандре, возился у аварийного выхода на поверхность, когда я подсечкой сзади сбил его с ног. Он с грохотом ввалился внутрь кессонной камеры.

В тот же миг дверь за нами закрылась.

– Назад! - закричал Пахарь, отталкивая меня. - Здесь смерть!

– Спокойно! - сказал я, выравнивая дыхание. - Вы арестованы. Дайте руки.

Увидев наручники, он сначала остолбенел, а потом вдруг залился безумным смехом:

– Полиция?! Вы из полиции?… У вас есть тюрьма, шериф?

– Я зональный комиссар по безопасности и сотрудничеству, вот мой значок. А теперь идите со мной.

Я потянул рычаг двери, но он не подался. Кнопка аварийного открывания тоже не сработала. Пахарь все смеялся:

– Мы заперты, комиссар! Может, лучше откроем другую дверь и прогуляемся по Амброзии? Правда, ваш костюм легковат…

– Бросьте болтать! - оборвал я. - Уберите поле.

– Какое поле?

Я вздохнул, стараясь набраться терпения.

– Биополе, с помощью которого вы вывели из повиновения технику на Нектаре, Мирре, Тетисе, а сегодня здесь, на Амброзии.

Он как-то очень искренне раскрыл глаза:

– Вы что, считаете меня диверсантом?

– Вы особенно опасный диверсант - - брейкер. Слыхали такое слово?

Он смотрел на меня так, будто перед ним стоял пришелец из другой галактики.

Я подергал рычаг - дверь не открывалась.

– И кроме того, вы подозреваетесь в покушении на убийство.

Это, кажется, его почти не удивило. Он лишь пожал плечами: - Почему же убийство?…