Сборник - Фантастика, 1987 год

– Молодой человек! - Нилин с трудом сдерживал раздра: жение.- Вы не находите, что ваши шутки не совсем уместны?

– Сергей Андреевич, вы ведь обещали, что дадите мне возможность… Поверьте, это не шутка и не издевка. Я говорю правДУ, - Нилин, сощурив глаза, пристально смотрел на посетителя.

– Так вот,- продолжал молодой человек.- Мы давно уже научились математически точно определять границы возможностей каждого человека. Сумма ваших способностей близка к единице. Проще говоря, в любой из областей деятельности вы могли бы добиться выдающихся успехов. Могли, но, извините, не добились. Причину этого вы сами сформулировали лет пятнадцать назад. Помните? “Главная моя беда в том, что мне слишком легко все дается…” Я не ошибся?

Нилин кивнул.

– Вы не закончили мою формулировку,- с улыбкой напомнил он посетителю,- я сказал тогда: “Мне слишком легко все дается на обычном среднем уровне”.

– Правильно.- Пришелец кивнул головой.- Чтобы достичь выдающегося уровня, нужен длительный целенаправленный труд, то, чего вам, Сергей Андреевич, извините, и не хватало. За тем я и пришел к вам. Хотите все начать сначала?

– В каком смысле? - недоуменно осведомился Нилин.

– В прямом. Мы умеем возвращать назад время. Подумайте, с какого момента вам хотелось бы начать жизнь снова?

– А вы не боитесь,- Нилин никак не мог настроиться на серьезный лад,- что я в новом, так сказать, варианте наделаю массу глупостей?

– Нет,- посетитель улыбнулся,- не боимся. Наши ЭВМ этот вариант полностью отвергают. Я вас, Сергей Андреевич, не тороплю. Подумайте. Если вы не против, я зайду к вам завтра, скажем, в это же время, хорошо?

– Лучше к концу дня,- Нилин незаметно для себя включился в предложенную игру.

– Хорошо, к концу дня.

Посетитель встал, слегка поклонился и протянул Нилину руку. Рука была обыкновенная, человеческая, и кабинет пришелец покинул совершенно по-человечески - просто вышел через дверь.

– Дурацкая шутка! - Нилин вышел следом,, пересек темный двор, вошел в подъезд, нажал кнопку лифта.

– “А если не шутка? - Мысль эта в какой уж раз пришла ему в голову.- Шутка, не шутка…” Нилин открыл дверь, вошел в пустую квартиру, поставил в угол портфель, снял плащ…

“Ну-с, что же начинать сначала?” В кухне он смахнул со стола вчерашние крошки, зажег газ…

“Разве личную жизнь устроить?” Женился Нилин на первом курсе института. Жена училась в параллельной группе. Так и тянули вместе пять лет, учили по одному конспекту - сынишку на лекции носили. Все было нормально. А через десять лет как-то вдруг все стало плохо. Наверное, можно было еще что-то исправить, наладить, но не захотели. Гордость ли помешала, или просто устали друг от друга. С тех пор Нилин и живет один. Откуда же начать все снова? Со дня свадьбы?

Или с того дня, когда почувствовал, что стала Татьяна совсем чужой? А может быть, вычеркнуть все эти десять лет из жизни? Но разве жалел Нилин когда-нибудь о том, как их прожил? Нет. Хорошие были годы, честные, чистые, светлые. И любовь была, что бы там ни шептали сплетники. Не сможет он эти годы прожить по-иному. Не сможет, да и не захочет. Впрочем, пришелец имел в виду, наверное, совсем другое. Что же ты, Нилин, жизни недодал?

Профессию разве сменить? Поступить в другой институт или в университет податься? Путь оттуда к мечте, к сегодняшней работе куда как короче. Другой институт - это значит другие друзья, другие учителя: не будет на его пути людей, которые щедро делились с Нилиным знаниями, опытом да и душой. Не будет бессонных ночей, конспектов, веселой сутолоки комитета комсомола.

Вернее, все это будет, но будет другим. Стоит ли менять? Тем более что с его дипломом интересной работы хватает. Только нужно начать сразу же, не терять времени. Так, а куда он его терял?

Не ездить в экспедицию. Сразу же поступать в аспирантуру, защитить диссертацию. Долой четыре года жизни в тайге, жаркое тепло печки, согревавшей продрогшее на ветру тело, работу от восхода до заката, крепкую на всю жизнь дружбу… Не слишком ли дорогая плата за раннюю диссертацию? Тем более что в аспирантуру он после экспедиции все же поступил. Вот только диссертацию так и не написал. Опыт провел, данные получил хорошие. Пиши да пиши! Что же помешало? Жаль было время тратить на казавшееся ненужным, непринципиальным оформление бумаг. Все результаты в статьях были опубликованы, другим служат, не раз встречал он ссылки на свои работы. Что еще? Или поэзия отвлекала?

Нилин улыбнулся, вспомнив бессонные ночи, груды исписанной бумаги. Даже книжка вышла! Пушкин из него, правда, не получился. Разве поэтом стать? Это значит - долой последние семь лет жизни! Годы, в которые властно влекла его биология, охрана природы. Кто-нибудь скажет: “Подумаешь, цветок сохранил!” Да, всего-навсего цветок! Легко его придавить каблуком сапога или вырвать с корнем. А попробуй сохрани! Ведь нигде на Земле нет больше этого цветка, только в заповеднике! Нет, цветок свой он никому не отдаст.

Так что же менять, что начать сначала? Да и стоит ли вновь входить в ту же реку? Жизнь-то ведь еще не кончилась…

Что же пришельцу завтра ответить? Поймет ли? Должен понять. Раз разумный, значит, ничто человеческое ему не чуждо. А интересно, согласился бы он начать жизнь сначала?

Динамик громко икнул, прохрипел что-то невнятное и затих.

Нейтрон Степанович догадался, что объявили невесомость.

Космическая станция лениво замедляла свое вращение, с каждым оборотом приближая долгожданный конец рабочего дня.

Еще несколько томительных минут, и грузное тело Нейтрона Степановича освободится наконец от оков искусственного тяготения.

И тогда он стремительно помчится вперед, в жилой отсек, в родную каюту. Там ждет его скромный холостяцкий ужин - шницель из задней части молодого марсианского тараканодонта под хреном - и недочитанный томик космического детектива из серии “На страже галактики”.

Нейтрон Степанович сладко потянулся, отстегнул ремни и собрался было воспарить над столом, как вдруг входной люк жалобно заскрипел и в проеме показались чьи-то ноги. Нейтрон Степанович уже гневно открыл рот, чтобы отчитать запоздалого посетителя, и осекся. Еще мгновение, и сердце Нейтрона Степановича забилось в радостном ожидании, как одинокий пес, учуявший приближение долгожданного хозяина. То была Зинаида Протоплазмовна, или просто Зиночка, сотрудница сектора планетной космологии. Всякий раз, когда Нейтрон Степанович видел Зиночку, по его телу разливалась томительная истома, а глаза светились нежно и мечтательно.

Зиночка преодолела люк и зависла в центре кабинета, поправляя прическу. Ее стан, легко угадывающийся в складках комбинезона, еще не вполне утратил былую стройность, а несомненно миловидное лицо, обрамленное прядями темно-синих волос, светилось для Нейтрона Степановича кротостью и добротой. Он хотел было сказать ей что-то ласковое, но по заплаканным Зиночкиным глазам определил, что с нежностями следует подождать.