Сборник - Фантастика 2001

халате и разболтанном виде.

Ну почему в глубине мы с легкостью готовы выглядеть хуже, чем есть на

самом деле?

– Карина, Денис, - знакомит нас Томилин. Ни званий, ни должностей не

звучит. - Все готово?

– Да, программы введены, - кивает Денис.

Я ожидаю, что мы пойдем в камеры "подопытных". Но Томилин набирает

какую-то команду на терминале, и в одной из стен кабинета расползаются

деревянные панели, открывая огромный экран.

– Карину очень интересует первый этап перевоспитания, - говорит

Томилин. Не то с иронией, не то серьезно… - Карина, с кого начнем? У

нас есть водитель, совершивший наезд на детей, катавшихся по тротуару на

велосипедах. И двое убийц.

Мне не надо уточнять, что это за убийцы.

– Начните с водителя, - говорю я.

Экран будто превращается в окно - огромное окно, открытое в вечерний

город. Обычные московские улицы, только людей немного. Здесь, в глубине,

нет разницы между телеизображением и реальностью - и то, и другое

иллюзорно.

Грузовик, что катится по улице, обычный грузовик с пустым кузовом, с

ободранной краской на кабине и грязным ветровым стеклом, несется совсем

рядом - лишь протяни руку…

– Пускай детишек, Денис, - распоряжается Томилин.

И я чувствую к нему мимолетное уважение. За то, что он не сказал

"пускай фантомы" или "начинай сеанс". Не спрятался за эвфемизмом.

Пускай это трижды нереально, пускай это лишь пляска электронов в

кристаллах микросхем, но для того человека, что отбывает свой срок в

виртуальной тюрьме, происходящее станет настоящим шоком.

Виртуальная камера, которая показывает нам мчащийся грузовик, парит

над машиной. Свет в кабинете Томилина меркнет, и у меня возникает

ощущение киносеанса. Будто я смотрю свеженький голливудский боевик…

один из тех, новомодных, где компьютерные образы самых популярных

актеров всех времен и народов бродят в виртуальных декорациях… где

мужественный Клинт Иствуд стоит плечом к плечу с импозантным Шоном

Коннори и смазливым Леонардо Ди Каприо…интерактивный фильм, где всю

троицу можно усадить в лужу, а победит трогательный Чарли Чаплин…

Но этот фильм не интерактивен. Он режиссирован от первой до последней

секунды. Что бы ни думал водитель грузовика.

– Ведь он совершил наезд в пьяном виде… - говорю я. - Ведь так?

– Он и сейчас нетрезв, - отвечает Томилин. - Для него были оставлены

виртуальные бары.

– Но ведь невозможно повторить ту ситуацию с точностью, - не сдаюсь

я.

– Почему? - удивляется Томилин.

И в этот миг грузовик сворачивает на перекрестке.

Будто отдернули занавес. Вечер сменяется днем. Широкий проспект -

узкой улочкой, где и двум машинам-то не разъехаться. Тем более, что

навстречу бодро несутся несколько легковушек. Грузовик виляет,

дергается, налетая на бордюр и выскакивая на тротуар.

А в нескольких метрах перед капотом едут на велосипедах двое

мальчишек, уже начинающих оборачиваться на рев мотора.

– Оп, - говорит Томилин. Успевает сказать, прежде чем изображение

дергается, переворачивается, начинает кружиться: виртуальная камера

описывает немыслимую кривую, удерживаясь над кузовом грузовика.

Неужели в реальности возможно так выкрутить руль?

Скорость не так уж и высока. Сколь бы ни был пьян водитель, но он

сбросил газ на повороте. Но удар все равно силен.

Капот сминается, втыкаясь в стену здания, грузовик разворачивает, он

крошит стеклянную витрину, наполовину въезжая в продуктовый магазинчик.

И я понимаю: что-то идет не так. Магазин не прорисован полностью,

существуют лишь несколько метров перед витриной, а все остальное - серый

туман, мгла без красок и форм. Из задравшегося вверх капота бьет пар и

сочится бесцветная жидкость.

– Денис, - очень спокойно говорит Томилин, - я же просил…

– Да не мог он успеть повернуть, - отвечает Денис. - Все же

обсчитано!

В его голосе слышится искреннее возмущение. Нет, вряд ли он психолог.

Скорее программист, переводивший расплывчатые указания в цифровую форму.

– Скорость была тридцать четыре километра в час, радиус поворота… -

бормочет Денис. Но Томилин жестом заставляет его замолчать.

А смятая дверь кабины со скрежетом открывается. Скорее вываливается,

чем выходит, водитель. И не глядя на серый туман в глубине магазина

бредет сквозь стеклянное крошево витрины на улицу.

– Камеру сдвинуть! - рявкает Томилин.

Я не вижу, кто исполняет его команду. Возможно у Дениса есть какой-то

пульт, а может быть, нас слушают и другие сотрудники тюрьмы.

Но камера послушно сдвигается с места плывет вслед за водителем.

И я начинаю смеяться.

Это уже не трагедия. Это фарс.

По улице все так же едут автомобили, все так же идут прохожие, не

обращая никакого внимания на воткнувшийся в здание грузовик.

А нераздавленные велосипедисты продолжают ехать, с ужасом озираясь

назад. Они едут на месте, колеса скользят по асфальту, сверкают спицы с

красными кружками катафотов, длинные волосы одного из пареньков полощет

на несуществующем ветру. Лучший в мире велотренажер.

Водитель обходит машину. Подходит к ребятам, смотрит на них,

протягивает руку, словно намереваясь тронуть - и тут же отдергивает.

Достает мятую пачку "Примы", засовывает одну сигарету в рот, но забывает

закурить и кричит:

– Бип! Бип бип вашу мать! Козлы бип! Бип!

То ли он догадался, где камера. То ли это случайность - но он смотрит

прямо на нас.

– Бип! - зло говорит Томилин. - Какой бип включил звуковой цензор?

– Но это же общее требование ко всем государственным учреждениям! -

отбивается Денис.

Водитель, выронивший сигарету, достает другую. Садится на асфальт,

закуривает, глядя на несущихся в никуда велосипедистов.

– Уберите… это, - командует Томилин. - Карина, прошу прощения.

– Бип, - говорю я с улыбкой. Именно "бип" я и хотела произнести.

– Смешно, - соглашается Томилин, когда гаснет экран. - Может быть,

Карина, вы еще объясните, что это значит?

– Да если бы я знала…

На самом-то деле я догадываюсь. И готова поаплодировать Чингизу,

устроившему свой сюрприз. Вот только…

– Наши визитеры изолированы? - спрашивает Томилин Дениса.

– Разумеется! - видно, в этом программист уверен. - Стекова аппаратно

отключили от глубины. А тем двоим задавили каналы. Начисто.

– Ну и какие версии? - спрашивает Томилин.

Ответа нет. И подполковник командует:

– Давайте второго!

– Какого именно?

– Давайте Казакова. Что там у него?

Экран загорается снова. Камера парит в небе, опускаясь кругами, будто

хищная птица, выслеживающая добычу. Бесконечная степь, ломкая сухая