Сборник - Фантастика, 2004 год

А по каталогу планетная система значилась, как подобная Солнечной.

Вряд ли стоит объяснять, что это такое - застрять очень далеко от дома без возможности вернуться. Тут. и самые добродетельные люди способны озвереть и потерять цивилизованное лицо.

Особенно когда виноват в катастрофе кто-то один.

– А ведь это полная задница, коллеги, - нервно барабаня по грибообразному столу пальцами, сообщил Мрничек. - Сдохнем мы тут, как пить дать сдохнем!

– Не каркай, - буркнул капитан в ответ.

Мрничек насупился и замолк, зло покосившись на бедного Хомуху. Тот рад был бы сквозь Фрею провалиться, несмотря что там безвоздушка.

Смерть нечасто оказывается вот так - совсем рядом. Волей или неволей каждый из экипажа начал задумываться о том, что ждет его в ближайшее время. Не сразу - некий ресурс автономности у корабля имелся. Но все же, все же… Когда в ближайшем будущем над тобой зависает меч, психика начинает сдавать. Единственный способ отвлечься от этого - чем-нибудь заняться, желательно тяжелым и отупляющим.

Перераспределить контейнеры с припасами в трюмах, например. Да без погрузчиков, вручную. Чтоб мышцы заныли и комбинезон насквозь пропотел.

– Во что это мы въехали, а, кэп? - Мрничеку никак не молчалось. - Фрея вроде сказала, что в металл.

– Сказала, - пробурчал Маккензи, не отрываясь от линз и сшивателя. - Может, она уже к этому моменту шизанулась, вот и ляпнула сгоряча, что на ум пришло.

– Да какой у нее ум? - тоскливо протянул Шарятьев. - Так, видимость одна.

– Это у Вадика нашего видимость, - грозно сообщил капитан. - А Фрею вы мне не трожьте!

Хомуха после слов капитана съежился еще сильнее - из-за линзы не видать.

Некоторое время на него поглядывали уже все - кто с сочувствием, кто с негодованием. Только Маккензи не поглядывал, работал.

Пилотировать полуживой корабль невозможно - это осознавал каждый член экипажа. Не состыкуется ущербная нервная система корабля со здоровой нервной системой трассера, вместо нормальной картины мира он ощутит нелепые и обрывочные сигналы, никак не складывающиеся в нечто целое.

А значит, никаких прыжков по узлам, никакой ориентировки. Застряли не пойми где. Непруха, какая чудовищная непруха! И главное - на ровном ведь месте, трасса не то чтобы испрыганная, но вполне оживленная. И - что самое обидное - невзирая на оживленность трассы, никто их не подберет и не заметит: полуживую Фрею без корректно подключенного трассера никто не опознает как корабль! А корректно подключить трассера… ну, понятно, в общем. Классический замкнутый круг.

– Готово, - неожиданно сказал Маккензи примерно через полчаса.

Он сдвинул линзы и устало выпрямился. Потом потянулся, словно только что проснувшийся кот. На бинжа поглядели - даже Вадик Хомуха осмелился чуть приподнять голову.

Капитан немедленно оживился и поспешил усесться к сенсорике.

– Так-так, что тут у нас? - Он торопливо подмонтировался к головному интерфейсу.

– Да я тебе и так скажу - что. - Маккензи с отвращением отложил сшиватель и не спеша стянул перчатки. - Раз правая сторона отнялась, будет Фрею заносить, как хромого пьяницу, которому вдобавок еще и глаз очень удачно высадили. По узлам уходить в таком состоянии я бы не рекомендовал.

– Не рекомендовал! - фыркнул, не оборачиваясь, капитан. - Да если все обстоит так, как ты рассказал, это труба полная, уходить по узлам!

– А оно, увы, обстоит, - вздохнул Шарятьев. - Правая сторона - дохляк, ровно по продольной оси. Я четыре раза проверил. Здесь (он показал рукой вправо от себя) - мэртво, здесь (влево) - живет, но в некотором ошалении.

– Я бы на тебя посмотрел, если б тебе выкололи глаз и оторвали ногу! - Капитан был сама мрачность, видимо, интерфейс лишь подтвердил неутешительные выводы Маккензи.

– И руку! - добавил молчаливый великан Ба.

– Ага: А также одну почку, одно легкое и половину селезенки… - Шарятьев уныло махнул рукой. - Ежу понятно, что в таком режиме отсюда не уйти. Будем лечиться.

– Тут не лечение нужно, а реанимация, - продолжал нагнетать черноту Маккензи. - Я вам не Бриарей, у меня всего две руки.

– И два глаза, - многозначительно сказал Ба.

После его слов воцарилась невольная пауза. Каждый из присутствующих мучительно осознавал сказанное. И осознал.

– А что? - чужим голосом просипел Мрничек. - Если полумертвую на правую половину Фрею поведет полупарализованный трассер… Это как минимум шанс, я вам скажу!

Все, не сговариваясь, недобро поглядели на побледневшего Хомуху - в который раз, но теперь уже не просто зло. Теперь - оценивающе, как хищник на потенциальную жертву.

– Р-ребята, - тот попытался влезть в щель между обозревателем и оболочкой рубки, - в-вы чего?

– Кларенс, - обратился к Маккензи капитан Гижу. - Ты анатомию хорошо помнишь?

Голос у него был жесткий, как излучение вблизи нейтронной звезды.

– Анатомию-то я помню, - невозмутимо ответил Маккензи. - Но вот скальпеля у меня все равно нет. А дока на таком уровне запрограммировать я просто не сумею. Думаю, ты тоже.

Мрничек с готовностью затряс поднятой рукой, будто школьник на уроке:

– Я! Я знаю, как стандартный сшиватель ввергнуть в режим скальпеля! Меня мама когда-то научила.

– Да вы что, с ума посходили? - заорал возмущенный Шарятьев. - Какой скальпель, какой сшиватель? Вы что, серьезно?

– А что? - Мрничек набычился и сразу стал похож на дикобраза, растопырившего иглы перед более крупным противником. - Он нас сюда загнал, он пусть и выводит! Я подыхать в расцвете лет не собираюсь!

Первая горячка от внезапно осознанного шанса спастись схлынула более или менее благополучно, без поспешных оргвыводов и опрометчивых поступков, хотя на Хомуху страшно стало смотреть.

– Погодите, - осадил всех капитан, как и положено капитану. - Давайте-ка все обдумаем как следует. Застряли мы здесь - это бесспорно. Насколько я знаю, лечить корабли с таким процентом поврежденности таки да, еще никому не доводилось. Но мы пока и не пробовали.

– Да ты уж говори как есть, капитан, - перебил Маккензи насмешливо. - Не мы не пробовали, а я не пробовал. Все равно никто больше не умеет, даже ты.

– Правда твоя, - с горечью признал капитан. - Ты, как бинж, наша единственная надежда. Это первое. Второе - сколько у нас цикла?

– Года на четыре, - со знанием дела сообщил Шарятьев.

Молчун Ба снисходительно усмехнулся, словно знал нечто такое, чего не знал более никто. Это не ускользнуло от внимания Гижу.

– Что такое, Йохим? Ты хочешь что-то сказать?

– Нет, капитан. Я ничего не хочу сказать. Гижу исподлобья поглядел на трассера.

– Да понятно, что он хочет сказать, - махнул рукой Маккензи. - Поскольку правая половина Фреи отнялась, цикл также усох ровно наполовину.