Джеймс Ганн - Мир-крепость

Стоя так, я услышал шаги - кто-то спускался по лестнице. Неужели время для меня шло так медленно, что несколько секунд растянулись на едва ли не полчаса? Я мог вернуться, отсюда это было просто, но чтобы попасть сюда, мне придется снова проходить через Портал, а я не был уверен, что смогу выдержать это еще раз.

Я посмотрел на Портал. Плита отодвинулась, в коридор вышел отец Конек. Он смотрел на лестницу, по которой спустился, и лицо его было озабоченным. Медленно задвинув плиту, он так же медленно отвернулся от меня и пошел по коридору.

Я облегченно вздохнул.

Что тебя так беспокоит, отец Конек? Почему ты хмуришь лоб? Почему идешь так медленно? Ты все еще помнишь об осквернении монастыря и Собора, хотя все следы уже убраны? Может, тени насилия и смерти до сих пор таятся в самых неожиданных местах, внезапно обрушиваясь на неосторожных? А может, ты идешь так медленно оттого, что усомнился в своей вере?

"Было бы очень грустно, окажись это правдой", - подумал я, чувствуя себя ответственным за это.

Я подошел к плите и приложил к ней ухо, прислушиваясь. Из контрольного зала не доносилось ни звука. Осторожно отодвинув плиту, я вошел и закрыл ее за собой. Потом прислушался, не зная точно, почему стою и слушаю. Было тихо.

Неслышной тенью я начал подниматься по лестнице, поглядывая вверх, и тут увидел Агента.

Вместо разбитого зеркала поставили новое, потому я и увидел его. Он стоял, прижимаясь к стене справа от двери, внимательно вглядываясь в ее проем, с оружием, готовым к выстрелу. Он не знал, что я его вижу, и не собирался меня ловить. Губы его были плотно сжаты и так же белы, как рука на пистолете, направленном на дверь. Я знал этого человека. Мы никогда прежде не встречались, но я все равно знал его - он был братом родным всем смертоносным черным, с которыми мче уже довелось столкнуться.

Он ждал там, чтобы убить, потому что услышал, что кто-то вошел. Ему было все равно, кто я. Даже будь я отцом Конеком, он убил бы меня, покажись я в двери. Он получил приказ убивать, и это было странно.

Однако времени на раздумья не оставалось: он уже начинал беспокоиться, гадая, то ли слух его обманывает, то ли человек на лестнице что-то заподозрил. Через секунду он мог прыгнуть к двери и выстрелить, а я ничего не мог с ним поделать, потому что не взял с собой оружия. Я просто не захотел его брать и теперь жалел об этом.

Агент шевельнулся, и в то же мгновение я шагнул вперед и вбок, прижавшись к стене справа. Так мы и стояли, карауля друг друга. Я уже не видел его в зеркале, но и он не мог меня заметить и, конечно, не был уверен, что я знаю о нем.

Мы ждали, секунды тянулись мучительно долго. Наконец из проема высунулся ствол пистолета. Я ждал, пока он появится целиком и окажется ближе. Отверстие ствола стало чернее, более круглым, я увидел руку и ударил изо сех сил.

Пистолет упал, послышался то ли кашель, то ли крик, и рука исчезла. Он еще растирал правое запястье левой рукой, когда я оказался перед ним и ударил под вздох. Человек сложился пополам, и тоща я добавил ему ребром ладони по виску. Он упал.

Я постоял посреди зала, переводя дух, - только теперь я понял, насколько подорваны мои силы, - потом наклонился, крепко связал его и сунул в рот кляп. Выпрямился, осмотрелся. Приятно было вновь оказаться в этой комнате.

Все оборудование стояло на своих местах, но сейчас это не вызвало у меня привычного чувства власти. Наоборот, чувствовал себя странно смиренным. Забытые гении прошлых веков создали эти приборы, а мы просто использовали их, расточительные наследники, даже не зная, как они действуют и зачем, зная лишь, что они делают, если мы нажимаем ту или иную кнопку. Да, быстро мы опустились...

Я вздохнул, сел за пульт, нажал кнопку, надел шлем и сунул руки в перчатки. Последний раз, когда я сидел здесь, меня искали четверо Агентов, но сейчас я сам пришел поискать кое-что, и нужно было спешить.

Я проникал в мрачную глубину стен, скользил внутри них, возвращаясь в одно и то же место. Я искал и зондировал, но в стенах не было ничего.

Кристалл исчез.

Я немного посидел, пытаясь понять, что случилось, и подогнать этот факт к другим. Вдруг мне все стало ясно, и я повернулся. Черный смотрел на меня, глаза его горели ненавистью. Ему приказали просто убить. Все ясно: они нашли кристалл, и я был им больше не нужен.

Я почувствовал облегчение. Сабатини будет желать моей смерти, поставит там и сям людей, чтобы они при случае убили меня, если я вернусь, но не станет меня искать, потому что получил то, чего так сильно хотел. Я был свободен, мог жить, мог любить Лаури. Я не отдал ему кристалл, он нашел его сам или это сделал для него кто-то другой. Но я не сказал ему ничего, а теперь моя роль и вовсе кончилась.

Однако при мысли о Лаури и том, что она подумает обо мне, мне стало стыдно. Она говорила, что камешек может оказаться ключом, а в руках Сабатини он станет ключом к террору и разрушению. Такую ответственность нельзя стряхнуть с себя, как пылинку. Возможно, я все же проболтался ему о тайнике. Мне казалось, что нет, но вообще такая возможность существовала.

Черный внимательно следил за мной, и мне показалось, что я о чем-то забыл или проглядел что-то очевидное. Я не спеша огляделся, но не заметил ничего подозрительного.

Постепенно до меня начало доходить, что я слишком поспешно решил, что Сабатини давно нашел кристалл и уже успел исчезнуть с ним. Он мог быть все еще в монастыре, а в моем распоряжении имелось лучшее оборудование на Бранкузи. Если с его помощью кто-то нашел кристалл в моем тайнике, то с его же помощью и я мог найти его, лишь бы он еще оставался в пределах досягаемости аппарата.

Я вернулся к пульту, прошел через заднюю стену и свел искатель до уровня коридора. Через монастырь я проскочил быстрее, чем бегущий со всех ног человек.

Коридоры были пусты, но я не рассчитывал найти в них камешек. Я не знал, где он может находиться, но знал, откуда нужно начать. И все же мне не хотелось этого делать, я боялся того, что мог увидеть.

Перед дверью Аббата я поколебался, но потом все же прошел сквозь нее. Они были там.

Аббат сидел в кресле, могучий, седой и невозмутимый, перед ним стоял Сабатини, смуглый, с огромным носом и сардонической ухмылкой. Между ними на маленьком столике, слабо поблескивая, лежал камешек.

- ...за три дня ничего, - говорил Сабатини. - Теперь я посмотрю, что можно сделать.

- Думаешь, у тебя получится то, что не вышло у нас? спросил Аббат. - Какое у тебя оборудование? Кого ты можешь к этому привлечь?

- По крайней мере я не побоюсь рискнуть, - сказал Сабатини.

- И уничтожишь его. Нет, Карло, это дело слишком тонко для тебя. Ты оставишь его нам, и, если эту загадку можно разгадать, брат Джон сделает это. Это слишком ценная вещь, чтобы ею занимался ты.